Собрание сочинений в девяти томах. Том 8. Мост дружбы
Шрифт:
– Я уже сказал. Отменяю разрешение Милевского.
– То ж добре! Отменить надо. Только свое разрешение надо дать. Ты ж попытай, какие гости будут. Мистер Игнэс… ты ж в Америке был – наверное, слышал?
– Постой, какой это Игнэс? Миллионер?
– Тот самый бизнесмен. И еще один хлопец с ними.
То уж мой дружок будет. Сенатор Майкл Никсон, или Рыжий Майкл. Сейчас в Америке очень известная фигура. Только когда мы с ним хлопцами были, так на «Лейтенанте Седове» плавали. Коммунист к тому же.
– Ах,
– Вот то добре теперь. Пойду встречу гостей, а то там перед ними Милевский расшаркивается.
– Вот видишь, Андрей, – назидательно сказал Степан Григорьевич, – как бы не пришлось тебе в другом уступать.
– Не рассчитывай, – сказал Андрей.
– Рассчитывать как раз и нужно, по инженерному. Ты решил гнать док вокруг Европы, забыв, что его винтомоторные группы должны питаться электроэнергией с суши, по кабелям, которые лягут в уже построенной части туннеля.
Сурен настороженно смотрел на Андрея. Степан снисходительно усмехнулся.
– Будет все по-иному, – нисколько не смущаясь, ответил Андрей. – Сурен когда-то предлагал построить атомные станции на Кольском полуострове и на Аляске. Передача электроэнергии на тысячи километров в готовом туннеле очень сложна, передвижную атомостанцию нужно построить непосредственно на доке.
– На доке? – обрадовался Сурен.
– Есть же атомная станция на гидромониторе! Но мы пойдем дальше. Горючим для нужд Арктического моста будет вода.
– Термоядерные реакции! – воскликнул Сурен.
– Температура звезд… миллионы градусов… Надо же быть серьезнее, Андрей. Ты же знаешь, какое подводное солнце работает близ Мола Северного в Проливах… Разве мы можем построить что-либо подобное в доке? – усомнился Степан Григорьевич.
– Сурен! Что ты знаешь об управляемой термоядерной реакции при обычной температуре?
– Очень много знаю. Такая реакция превращения водорода в гелий, управляемая реакция, осуществлена. Использовать для нее элементарные частицы – мю-мезоны, предложил в 1954 году, еще будучи членом-корреспондентом Академии наук СССР, Зельдович. После создания знаменитого подводного солнца академик Овесян как раз и использовал эту реакцию.
– Сможет он создать для нас установку на доке?
– Конечно, сможет! Замечательно будет! Подводный гигант берет энергию из воды, прямо как у капитана Немо.
– Хорошо! Пусть новый подводный док будет называться «Наутилусом»!
– Романтика еще никогда не была серьезным техническим доводом, – поморщился Степан Григорьевич.
– Без романтики, без фантазии не было бы ни дифференциального исчисления, ни атомной энергии, ни идеи Арктического моста.
Степан Григорьевич развел руками. Он сдавался.
В кабинет, пятясь, вошел Милевский, за ним два
– Позвольте представить вам, мистер Игнэс, – говорил по-английски Милевский. – Братья Корневы, строители плавающего туннеля.
– О, господа! Я так рад говорить на языке своего детства! Последние годы я прилежно вспоминаю его. Очень приятно познакомиться, господа! – говорил по-русски американский миллионер. – Русский язык распространен в Америке. Сейчас едва ли не треть Нью-Йорка понимает по-русски.
– А я всегда очень старательно изучал английский язык, – холодно сказал Андрей.
– О, я вижу, мы сговоримся на любом языке! Хочется посмотреть ваши грандиозные работы. Вы заразили американцев, у них начинается «мостовая горячка». Они хотят мост в Европу. Вы испускаете опасные бациллы, господин Корнев!
– Они не опасны для жизни.
– О'кэй! Они очень опасны для кармана. А для американца карман несколько дороже, чем жизнь. Я имею в виду, господа, «пароходные карманы»! – И мистер Игнэс захохотал.
– Мистер Игнэс, прошу вас, отдохните с дороги, – суетился Милеаскин.
– О, благодарен вам, Лев Янович! Я с удовольствием посижу с инженерами Корневыми… Однако познакомьтесь с сенатором от штата автомобилестроителей мистером Майклом Никсоном… О, я вижу, он уже нашел здесь кое-какого знакомого! Хэлло, мистер сенатор!
Майкл Никсон, простой, ничем не отличавшийся от остальных находящихся в кабинете людей, улыбаясь своими веснушками, подошел к Корневу и потряс ему руку.
– Мы есть, пожалуй, немного знаком, – сказал он тоже по-русски.
– Ах, это он! – воскликнул Андрей, вспомнив последний день нью-йоркской выставки и человека, подтвердившего, что именно американцы спасли модель Арктического моста.
– То ж и есть мой корабельный дружок, – сказал Денис, похлопав американского сенатора по плечу. – Мы с ним с того времени и не виделись.
– Теперь видеть есть часто-часто… Два часа арктический поезд… туннель… Денис к Майку кофе пить.
– Майк к Денису галушки есть! – расхохотался Денис.
– В этом есть глубокая правда, господа, – вмешался мистер Игнэс. – Мир нуждается в единой экономической системе. Нужно вместе пить кофе, есть галушки… и торговать, джентльмены, торговать! Это главная выгода нашей жизни.
– Мистер Игнэс – философ выгоды, – сказал сенатор по-английски, не сумев подобрать русские слова.
Но его все поняли.
Руководители стройки и иностранные гости пошли осматривать строящийся док.
– Господин Игнэс сказал мудрейшие слова о выгоде, – заюлил Милевский.
– О, Лев Янович, по-русски, кажется, надо сказать «лесть»… Выгода не есть мудрость, выгода есть движущая сила.
– Но благодаря ей вы стали сторонником моста.
– О, у нас в Америке не все есть его сторонники!