Собрание сочинений в одном томе
Шрифт:
Борисенко подумал и согласился:
— Ладно, буду! — И он нажал на кнопку звонка.
Вошла секретарша; окинула взглядом всех троих и ухмыльнулась.
— Есть ко мне еще кто-нибудь? — спросил начальник.
— Да. Из месткома.
— Давай.
Он снова уселся в кресло и бросил:
— До послезавтра!
Николай и Алексей вышли.
— Коля! Я из-за тебя безнадежно осип. — Алексей массировал связки.
Они выходили из подъезда института, разгоряченные и счастливые удачей.
— Леха, пойдем — по коньяку!
Они ехали в такси, и все им кругом нравилось, и все их вокруг смешило. Вот какая-то машина проехала слишком близко к милиционеру, и тот отпрыгнул, но тут же засвистел и побежал штрафовать. Новые приятели покатились от хохота. Вот на переходе все пешеходы прошли, а какой-то пьяненький шел по клеточкам перехода, грозил машинам и говорил: «Я сейчас, я мигом!» — и они снова весело смеялись. Потом начали смеяться просто так. Друг от друга. Им было легко, и они явно друг другу нравились… Машина остановилась у «Якоря».
Они вышли, и Алексей сказал:
— Здесь — одна рыба, но это нас мало волнует, правда? — И подмигнул.
Они снова захохотали и вошли внутрь. Потом за столом, на котором уже красовался коньяк и какая-то заливная рыба, смешинки у них изо рта выпали, и они первый раз выпили за знакомство.
— Пусть это одновременно будет на брудершафт, — сказал Алексей, закусывая.
— Пусть, — согласился Николай и налил снова. — Потом, за знакомство — это общий тост, а я хочу конкретно за тебя! Потому что сегодня без тебя я бы вылетел, может быть, даже с работы. Ты, Леха, великий дипломат и вот такой парень. — Он показал, какой Леха парень.
— Ну, не скажи, Коля, ты его очень подготовил. Знаешь, как… ну… буйных шизофреников можно лечить, а тихих — нет. Вот ты привел его в буйное состояние, а я воздействовал шоком, то есть огорошил его предложением. Кстати! Я ведь ни хрена никакого права не имею на испытание. Нет, имею, конечно, но я должен тоже спрашивать. — Алексей улыбнулся и выпил.
— Да что ты! — удивился Николай. — А я поверил! Так это, брат, еще ценнее. Значит, ты… Ну ладно. И так наговорили друг другу кучу приятностей. Но… только, знаешь, это действительно риск.
— Знаю! Это всегда риск! Но ведь мы всю жизнь только и делаем, что избегаем подстерегающих нас опасностей. Может, вот ты выйдешь, а на тебя упадет балкон, или кирпич, или машина наедет, или перепутают с кем и арестуют, а потом извинятся, но нервы-то попортят. Так что всегда — риск. Давай налей еще!
У них было отличное настроение, и им казалось, что они уже много раз сидели вот так и разговаривали.
— Слушай, Леха! Вроде мы с тобой сегодня утром и не знали друг друга. А сейчас — вроде всегда знали.
— Угу, — откликнулся Алексей жуя. — И у меня такое же ощущение. А ты чего вообще любишь? Ну вообще. Не из еды или там питья, а так?
— Люблю, чтобы — работа и чтобы не мешали!
— Ага! Еще?
— Кандинского
— Так. Не знаю. Ну, дальше!
— Друзей.
— Годится.
— Выпить.
— Понятно.
— Ну и хватит! Это тебе зачем? — спросил Николай.
— Проверял. Совпадает!
— Еще одну женщину люблю, — как бы вспомнил вдруг Николай и прикурил от своей же сигареты.
— Как зовут?
— Елена.
— Да ты что! Серьезно? И у меня — Елена. Нет, слушай, так не бывает. Не верю! — Алексей расплылся, а новый его друг даже не улыбнулся, а вдруг вывел глаза из фокуса и замолк.
— У тебя что-нибудь не в порядке с ней? — осторожно спросил <Алексей>.
— Да нет, все вроде нормально, и что-то все-таки с ней случилось. Что-то недоговаривает, нервничает. Разговаривать стало невозможно. И не знаешь, что делать, как будто говоришь в вату или — как во сне: надо убежать, а ноги не слушаются. Нет, это я чушь болтаю. Она, конечно, замечательная, но что-то случилось. — Николай снова прикурил от сигареты.
— Она какая? — спросил Алексей.
— Красивая!
— Это понятно.
— Маленькая. Мало улыбается. Все время в себе. Иногда вспыхнет — жуть! Глаза?.. Какие же у нее глаза? Цвет не помню. Большие только и грустные… Разговаривает отрывисто и мало. Ну еще вот — цветы любит…
В этот же вечер, когда новые друзья пьянствовали в ресторане «Якорь», обмывая знакомство и первый успех, у Лены дома были гости: Виктор — приятный парень лет тридцати, девушка с ним — очень милая, но все время с гримасой презрения, и еще какой-то человек — наверное, друг Виктора. Они играли и карты, и этот друг поминутно выпивал и ел маленькие бутербродики со всякой всячиной.
Один раз он даже сказал:
— Кто придумал эти вкусные штучки — тот умница, а кто их приготовил — гений. Пас, — сказал он и снова выпил.
Играли, вероятно, в преферанс.
— Ты когда собираешься ехать? — спросил Виктор и объявил «восемь первых».
В ответ послышалось: «Вист», «Пас», — и партнеры «легли».
— Поеду завтра. Только на один день. Трудные дела в редакции. Если хочешь, поедем со мной. Она спрашивала про тебя в прошлый раз. — Лена сбросила карту и посмотрела на него.
— Я никак не могу. Ты купи ей что-нибудь от меня, скажи, что я ее очень люблю и скучаю и что скоро обязательно приеду. Вот мы с Верой приедем. Да, малыш? — спросил он молчаливую девушку.
Та презрительно скривила губы и сказала:
— Как хочешь!
— «Без одной», — объявил друг Виктора и начал тасовать вторую колоду. — «Поднимись» на шестьдесят, — сказал Виктор Лене.
Она записала и спокойно ответила:
— Я ничего не буду ей говорить, потому что не хочу обманывать ребенка. Ты же наверняка не приедешь скоро. В следующий раз будет интервью с Жаном Габеном или там Гарри Пилем, и все…