Собрание сочинений в трех томах. Том 1

Федоров Василий Михайлович

В ДЕРЕВНЕ

За окном Густеет сумрак ночи, Завывает дикий зверь в лесу, Будто кто-то неумело точит Острым камнем ржавую косу. Стареньким железом крыша крыта, И под ней, Увенчанной трубой, Хорошо на время быть забытым Верными друзьями и тобой. Не журит никто, Не утешает И не покушается на честь. И ничто на свете не мешает Видеть мир таким, Какой он есть. Плох, хорош ли — Никуда не деться, Из него при жизни не уйдешь, Только знаешь, Если приглядеться, Он, по правде, Все-таки хорош. Из борьбы, Из сутолоки вечной, Весь в крови, в поту, Едва дыша, Человек выходит человечней, И душевнее его душа. Холод пусть, И не

осилить дрожи, Пусть всему живому нелегко, Но в подойник В этот холод все же Теплое струится молоко. Благодарный Истинам открытым, Снова я готов на жизнь и бой. Хорошо на время быть забытым Верными друзьями И тобой.

ДЖЕК

Ты бегаешь По сказке, Джек, По древней русской сказке, Джек, Ты бегаешь по сказке леса. Ты к елке подбежал, мой пес, На ней, как на лисице ворс, Снежок рассыпался белесо. А вдруг, Заслышав лай и визг, Придет сюда фельетонист И поглядит, что ты, овчарка, Хранишь-де частное добро, Хоть все мое добро — перо, Ну, Джек, И будет же нам жарко! Но ты Купаешься в снегу, От счастья лаешь на бегу, А я степенный — я гуляю… Играй, душа моя с тобой, Нервинкой, клеточкой любой Твою я радость разделяю. Над нами Два поводыря — Два красногрудых снегиря.

"Иду, в молву стоустую…"

Иду, В молву стоустую Свой добрый голос влив, И под ногами чувствую Шестую часть Земли. Меня вперед ты выслала, Чтоб песней жить помог, Передо мной ты выстлала Сто троп и сто дорог. Свои моря глубокие, Пруды светлей стекла, Передо мной широкие Ты реки пролила. А в пору ту рассветную, Чтоб радость сердце жгла, Любовью первоцветною Меня не обошла. И в пору гроз губительных, Грозивших жизни всей, Ты мне дала решительных, Испытанных друзей. Лишь прикажи, Что выстроить, Какую песнь сложить. Мне без тебя не выстоять, Мне без тебя не жить. Ты мне сама наградою, Ты радость мне и грусть, И верою и правдою Служу тебе я, Русь.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Скрипят натруженные снасти, В корму война сердито бьет… Купец Никитин Афанасий Из дальней Индии плывет. Вокруг кипит морская пена. Почти утратив русский вид, Тверич в халате бессермена На горы крымские глядит. Там где-то Русь, Там Волги плесы, Там Тверь! Сродни морской воде, Соленые скупые слезы Сбегают к русой бороде. От слез и солнца Море в блеске, Дрожит в тумане горный кряж, И стены Кафы генуэзской Еще похожи на мираж… За ним — Три моря переплытых, Чужие земли, Города, Базары, Женок непокрытых Коричневая нагота. За ним — Тропические ливни, И зной, И бред тревожных снов. Над всеми золотые бивни Султанских ряженых слонов. За ним — Чужих народов битвы, И он от родины отвык. Магометанская молитва Упрямо лезет па язык. Волнуясь, шепчет пилигрим: — Аллах рагим… Аллах-Керим… Но вот Нога земли коснулась, И, словно к берегу прибой;, Речь русская к нему вернулась И полилась сама собой: — Я, Афанасий, раб твой, боже, Плетусь в родимые поля. Везде, где был я, нет пригожей Земли, чем русская земля. Весной в цветах, Зимой седая, То в злате вся, то вся темна. Вся грешная и вся святая, Лесная, горная, степная, Озерная — На всех одна. Не жемчуг — Весть о жизни схожей. Принес я из-за трех морей. Бояре наши и вельможи Вельмож индийских не добрей. Храни ее, Чтоб укрепилась, Стояла б до исхода дней. Храни ее… И справедливость Да установится на ней!

"Грустно мне бывает и тревожно…"

Грустно мне бывает и тревожно, Кажется, что сил моих в обрез. И когда мне станет слишком тошно, Я иду в дремучий русский лес. В тишине и сутеми лесной Думаю о жизни под сосной. Та сосна корява и стара, Та сосна сурова и мудра, Та сосна печальна и спокойна, Тише струй

в большой-большой реке, Словно мать, Меня ладонью хвойной Осторожно гладит по щеке. Руки приопустит мне на плечи И ведет со мной такие речи: "Будь, как я, Не ставшая покорней Оттого, что ветер ветви гнет. Слушай!.. В жизнь пускай поглубже корни. Как земля, Она не подведет".

ОСЕННИЙ ЛЕС

В осенний лес, Как в сон и неизвестность, Тропинка порыжевшая пряма. На всем, куда ни гляну, Вижу трезвость И строгую задумчивость ума. Так женщина с прекрасными чертами, К покинувшему чувства сохранив, Сидит весь день с открытыми глазами, В колени рукоделье уронив. Порой в душе надежда шевельнется, Что он, Как только птицы прилетят, Припомнит дорогое и вернется… Глаза, не веря, Холодно глядят. Лесная речка меж стволов блеснула, — Я вижу игры волн, давно ручных, И берега крутые, словно скулы Сибиряка, На выгибах речных. В лесу светло. Березкам-белоножкам Укрыться бы за хвойной темнотой. Подружки озадачены немножко И смущены своею наготой. Как девушкам, Им не во что убраться, Как модницам, Обидно им до слез: Они вчера разделись искупаться, А ветер взял и платья их унес. Озябшие, Они дрожат и гнутся, Упрятав ноги в коврики из мхов; Стыдливые, Они друг к другу жмутся В кругу рябых Чубатых женихов. Иду вперед, Волнуясь и тревожась За все, что ни увижу пред собой. Есть в судьбах леса маленькая схожесть С большою Человеческой судьбой.

"Ветер ходит метелицей…"

Ветер ходит метелицей, Ветер воет пургой, Как на чертовой мельнице, Хлещет белой мукой. Я шагаю к единственной, Пробиваясь плечом; Я сегодня воинственный, Мне пурга нипочем. Среди ревностью мучимых, Средь не знавших средин, Среди смелых и влюбчивых Я, такой, не один. Может, ветер, как веником, Разметая пути, Дует в спину соперник, Помогая идти. В нетерпенье неистовом, Все вперед и, вперед, Я беру, словно приступом, За суметом сумет. Ветер ходит, метелицей, Ветер воет пургой, Как на чертовой мельнице, Хлещет белой мукой.

СОЛОВЬИ

Игорю Кобзеву

Жизнь потекла его И вкривь и вкось: В работе нелады, раздоры дома. Раскритикованный насквозь, В двенадцатом часу Он вышел из райкома. Весенний воздух был хмелен и свеж. Он, как вино, впивал его глотками. Не разбирая ни дорог, ни меж, Шагал к реке То полем, то лугами. О берег волны полусонно бьют. Волна отступит, Прошумит и смолкнет… А за рекою соловьи поют — Один присвистнет, А другой прищелкнет. Забыть бы о райкоме, и жене, И "строгаче" своем, Но отчего же, Чем песня соловьиная нежней, Тем на душе становится все горше? А соловьи смелей: Мол, мы поем, Чтоб радость пробудить, Настроить мысли. Мы, соловьи, настойчиво зовем Не к отдыху души, А к лучшей жизни. Не развлекаем — Помогаем жить, Страдать, любить Сильней и полновесней. Вся ваша жизнь Должна красивой быть, Как наши песни.

"Мне сказали: полно, море смоет…"

Мне сказали: Полно, море смоет Боль обид И пыль земных дорог. Мне сказали: Море успокоит Ото всех прилипчивых тревог. Вот и море! Вот оно волною, Гальками прибрежными шуршит. Ничего, что пережито мною, Не смывает — Только ворошит.

"Иду, кладу упрямый шаг…"

Иду, Кладу упрямый шаг. Мне горю уступать не хочется, Ночь ухватилась за пиджак, Упала наземь И волочится. Мне от нее не убежать. Не только ночь руками черными И ветер хочет, удержать Слезами, Вздохами притворными. Все о тебе, Все за тебя! Под ветками заиндевелыми, Тобою память бередя, Блестят сугробов Груди белые. Иду по ним. Не сворочу. Я поступью неудержимою Не красоту твою топчу — Топчу твою повадку лживую.