Собрание сочинений в трех томах. Том 1

Федоров Василий Михайлович

ТРУДНАЯ ГОРДОСТЬ

На плитах Каменных гробов В музейной запыленности Я видел головы рабов, Склоненные в покорности. И, значит, В древности седой Была такая сила, Что неизбывною бедой Те головы склонила. Вчера увидел я плакат. На нем, Порвав с покорностью, Рабочие вперед глядят С повышенною гордостью. В них Битвы дня отражены, В них С дерзкой обнаженностью Все мускулы напряжены Железной Напряженностью. И, значит, Рядом с добротой У мира скорбной ношей Есть сила зла, И силе той Сегодня вызов брошен. В осанке власть, В осанке страсть, Но увлеченным новью Осанка гордая далась, Увы, не малой кровью. Веков Охрипшая

труба Звала на подвиг ратный, Чтоб вскинуть голову раба До гордости плакатной. Но гордость — Это не покой, Когда идет сраженье. У нас от гордости такой Побаливает шея. Когда-нибудь — За то борюсь! — Придет конец угрозе, И гордости излишней груз Мы, как ненужный, Сбросим. Тогда Кого нам отражать? Тогда начнем мы саки Спокойно головы держать, Как держим их С друзьями.

ЛИЦО ВЕКА

По воле, По страсти, По власти отца, По кротости матери бедной Достались мне Крепкие руки бойца И сердце Сестры милосердной. Мне с веком моим, Поседевшим в бою, Нетрудно в суровости спеться. И все ж когда бью, То как будто бы бью Свое обнаженное сердце. Быть строгим велит Атакующий класс, Но доброе солнце над нами. Оплакал друзей я… Припомнил и вас, Погибших слепыми врагами. Не я ли о братстве Во трубы трубил, Лихую предвидя годину… Мне сердце давали Для полной любви, А любит оно вполовину. Все сердце любви Я отдать не могу, Какой бы она ни явилась. Оставил я место, на горе врагу, Чтоб ненависть Там поместилась Неверная злоба, Как маска, черна На мудром лице человека. Мне с жизнью моею Была вручена Святая трагедия века.

"О, Русь моя!.."

О, Русь моя!.. Огонь и дым, Законы вкривь и вкось. О, сколько именем твоим Страдальческим клялось! От Мономаховой зари Тобой — сочти пойди — Клялись цари и лжецари, Вожди и лжевожди. Ручьи кровавые лились, Потоки слов лились. Все, все — и левые клялись, И правые клялись. Быть справедливой Власть клялась, Не своевольничать в приказе. О, скольких возвышала власть, О, скольких разрушала власть И опрокидывала наземь! У ложных клятв Бескрыл полет, Народ — всему судья. Лишь клятва Ленина живет, Лишь клятва Ленина ведет, Все клятвы перейдя. Народ, Извечный, как земля, Кто б ни играл судьбой, Все вековые векселя Оплачены тобой. Не подомнет тебя напасть, Не пошатнешься ты, Пока над властью Будет власть Твоей земной мечты.

ТРИ ВОДЫ

Горит душа, Горят сады, Великий зной Томит природу. В извечном поиске воды Копай, копай — И встретишь воду. То будет Первая вода. Она неглубоко под нами, Она питается дождями, Она бывает не всегда. Недавно шумный ливень лил, И вот, Омывшая все поле, Она еще под цвет земли, И в ней еще так много соли. Близка, Она вас напоит, Когда еще стоит прохлада, Когда и жажда не томит Ни тела, Ни души, Ни сада. Ищи вторую, Глубже рой, И ты дороешься в глубинах До чистой до воды второй, Придержанной На плотных глинах. Она давно томится тут, Пути глухие пробивая. Ее уже охотней пьют, Хотя она не питьевая. Струится, будто нити вьет На глине красной и ослизлой. Она еще во всем капризна И в засуху, Глядишь, Уйдет, А ты копай. Не требуй платы. Устало не гляди в зенит. А ты копай, Пока лопата Торжественно не зазвенит. Остановись и жди тогда, Со дна потерянного русла, Мерцая холодно и тускло, Проступит древняя вода. Она светла. Не замути. Она прошла, Чтоб выйти ясной, Все мимолетные соблазны, Все смуты долгого пути. Она бугрится и дрожит, Лепечет что-то, Гальку моя. Пришла. Уже не убежит Ни летним зноем, Ни зимою.

"Елки-палки, гнезда белкины…"

Елки-палки, Гнезда белкины, А над ними спевка птиц… Я хожу по Переделкину Сам не свой, Как

Датский принц. И душа моя Встревожена И тоскует неспроста: От прохожих отгорожена Вся лесная красота. Как причина И как следствие, Слышится ушам моим: "Мы на грани сумасшествия Не напрасно ли шумим?.." Обжигают Мысли гневные, Что березки, черт бери, Как красавицы гаремные, Прозябают Взаперти. Сосны Загнаны во дворики. Но спасибо высоте, Потому что все заборики По колено красоте.

"Долго поклонявшийся железу…"

Долго Поклонявшийся железу, Сделавшийся пасмурней И злей, К людям не тянусь, Тянусь я к лесу. Мне в лесу Отрадней и теплей. Что-то чувствую В себе больное… Может быть, порывисто дыша, Обо все железное, стальное Иступилась чуткая душа. Люди — судьи. Что мне пользы в судьях? А в лесу, повеселев умом, Буду снова думать я о людях, О любимой, О себе самом. Веруя, Что путь еще не пройден, Сяду в затененном уголке, Стану свою душу на природе Править, Как на вечном оселке.

"Не бойтесь гневных…"

Не бойтесь гневных, Бойтесь добреньких; Не бойтесь скорбных, Бойтесь скорбненьких. Несчастненькие Им под стать. Всегда с глазами смутно-красными, Чтоб никому не помогать, Они прикинутся несчастными. Заметив Слезный блеск в зрачках, Не доверяйте им Ни чуточку… Я, попадавший к ним на удочку, Порвал все губы На крючках.

"Мой знакомый, захмелевши, тужит…"

Мой знакомый, Захмелевши, тужит: Говорит, Что человек Стал хуже. Говорит, Что против жизни прежней, Той, еще не брошенной в разбег, Человек стал Несравненно грешней, Стал порочней Новый человек. Морщась, Заключает он устало: — Страха божьего В душе не стало. Страх ему?! Да пропади он прахом! Средь людей, Не знающих оков, Праведность, Внушаемая страхом, Во сто крат Позорнее грехов. Так легко Дойти до разделенья: Бог — одним, Другим — товарищ Ленин. А ведь помню, До большой удачи В службе, В дружбе И в других делах, До машины, До богатой дачи Был ему не нужен Божий страх. Видно, хочет он, Чтоб божьи страхи Выполняли роль Цепной собаки.

"Вот попробуй и душу вырази…"

Вот попробуй И душу вырази, Если ночью И ночь не впрок, У соседа На строгой привязи Плачем плачет Малый щенок. Отучают его От радостей, Приучают В страхе ночей К дикой злости, К волчьей зубастости, А щенок не поймет Зачем. Ты на злость Его не натаскивай, Ржавой цепью Его не бей. Я ведь знаю щенка, Он ласковый, Ищет дружбы У всех людей. Мой Варяг, Это, брат, собачище, Да и то не бывал В цепях. У меня собаки В товарищах, И щенки у меня В друзьях. Ночь холодная Пасть раззявила. Ты не плачь, щенок, Сам реву… Я убью Твоего хозяина, Цепь железную Разорву.

"Я понимаю нетерпенье…"

Я понимаю нетерпенье От жизни Ждущих Больших благ. Что было жизнью поколенья, То для эпохи Только шаг. Солдатам на войне, Считавшим Последним фронтом Каждый фронт, Перед рывком К земле припавшим, Казался близким горизонт. Всё вынесли: Борьбу, Лишенья, А мир, от всех утрат седой, Он все еще несовершенен, Он все еще кипит враждой. Себя Кому же неохота Приходом счастья наградить! Еще не кончена работа, Еще душа полна заботы, Но срок — И надо уходить… Живых Живое нетерпенье Так близко И понятно так. Что было жизнью поколенья, То для эпохи Только шаг. И мы живем, Уже забывши, Трудами тех, Кого уж нет. Так от звезды, Давно погибшей, Еще идет к нам Теплый свет.