Собрание сочинений. Т. 3. Буря
Шрифт:
Вскинув на плечо двустволку, он вышел на дорогу встретить мотоцикл. «Если милиция, лучше встретить подальше от дому, подальше от лишних глаз и ушей».
Из-за поворота дороги показался мотоцикл с прицепом. Приблизившись к Миксту, он убавил ход и остановился.
— Здравствуйте, господин Миксит, — весело приветствовал его Понте. — Гостей не ждали?
— Хм… Добрый день, — сдержанно ответил Миксит. — Откуда мне знать, что вы за гости!
Понте снял большие защитные очки.
— Мы хотим попасть в «зеленую гостиницу» и получить
Миксит быстро сдернул с головы форменную фуражку и приветствовал прибывших глубоким поклоном.
— Милости прошу, уважаемые господа. Чем могу услужить? Прямо в «зеленую гостиницу» или немного отдохнете у меня?
Понте слез с мотоцикла. За ним и Герман Вилде выбрался из прицепа и стал прохаживаться, разминая затекшие ноги. От быстрой езды обоих изрядно растрясло.
— Немного закусить не мешало бы, — сказал Вилде.
— Познакомьтесь, господин Миксит, — заспешил Понте. — Это главный уездный агроном, господин Вилде. Меня вы, наверное, помните?
— Как не помнить, — ответил Миксит. — Еще когда здесь был в последний раз господин Никур…
— Ну вот, значит, старые знакомые.
— Обед приготовить?
— Особенного ничего не надо, — сказал Понте. — Закуску мы с собой прихватили. Разве по чашке горячего кофе или молока.
— Как же не подкрепиться после такого пути? — удивился лесник.
— Вечером, господин Миксит. Мы намерены походить с ружьем. Вы нам разрешите застрелить козулю?
— Почему бы нет? — улыбнулся Миксит. — Хорошим людям можно разрешить. С собаками или как?
— Без собак, дорогой Миксит, — ответил Понте. — Поменьше шума.
— Тогда я вас проведу к старой вырубке. Там можно устроить настоящую бойню.
В этот день в доме лесника все шло, как в доброе старое время, когда сюда приезжали на охоту важные господа. Миксит командовал женой и прислугой, мальчишкам велел смыть грязь с мотоцикла. В кухне на плите шипело сало, а в гостиной звенели стаканчики. Пили, конечно, не молоко, а напитки покрепче. Миксит угощался вместе с гостями и за обедом рассказал Понте все, что тому нужно было узнать.
— Передайте от меня привет господам Ницману и Радзиню. Если кто из них поедет в уездный город, пусть обязательно заходит ко мне, есть серьезный разговор.
— Где же вас искать?
— В уездном исполкоме. Спросят заместителя председателя Вевера. Это я и есть. Чему вы удивляетесь, Миксит? Разве мы не можем занимать ответственные посты?
— Я, право, и не знал, что вы… — Миксит заерзал на стуле.
— Большевик? Ха-ха-ха! — смеялся Понте. — Такой же большевик, как и вы, Миксит. Ни на волос больше. Умным надо быть, милый друг. Без ума и хитрости в нынешнее время далеко не уедешь. Посмотрите на господина Вилде. Он командовал батальоном айзсаргов, а сейчас главный агроном уезда. Разве мы его порицаем за это? Наоборот. Хорошо, что и у нас есть люди с весом. Если большевики захотят назначить вас лесничим, не
После обеда они часа три побродили с ружьем. Каждый застрелил по самцу козули и по нескольку ворон, но тех даже с земли не подняли. Вечером в Микситах шло веселье. Вдали от любопытных взоров Понте мог отвести душу и дать нервам отдых от постоянного напряжения. Наговорившись вдоволь с лесником и агрономом и слегка охмелев от выпитого, Понте разошелся: захотелось дать простор и тайным порывам.
— Миксит, что это за женщина? Молоденькая, круглолицая.
— Это моя работница Ядвига.
— Где она спит? Можно к ней прийти ночью? Шума не подымет?
— Не знаю, как…
— Какой же ты хозяин, если не знаешь своей дворни! Плохой ты хозяин. На твоем месте я бы давно к ней подъехал.
— Я ведь женатый, — смиренно ответил Миксит.
— Действовать надо так, чтобы жена не узнала. Вот увидишь, как я попробую.
Понте действительно попробовал. Но тщетно стучался он в дверь Ядвигиной каморки, тщетно ласковыми словами пытался убедить девушку, что для нее большая честь принять в объятия такого видного деятеля, как Кристап Вевер. Дверь не отворилась, а в ответ послышалась угроза:
— Я сейчас буду кричать. Если вы не дадите мне спать, завтра же пойду жаловаться в милицию.
Тогда Понте попытался обратить все в шутку и уныло вернулся к хозяевам. Ему оказали великую честь — он спал на той же кровати, на которой отдыхал в свое время министр Никур. По своему положению Понте уже приближался к Никуру, вот только у женщин он еще не пользовался таким успехом, как министр. «Вызвать, что ли, из Риги Сильвию? — засыпая, думал Понте. — Давно бы пора это сделать. Так жить немыслимо».
Субботним вечером в конце октября Петер Спаре поехал со своей молодой женой навестить ее стариков. Осенняя распутица кончилась. Твердая подмерзшая земля звенела под ногами. В том месте, где дорога сворачивала от шоссе к Лиепиням, Петер и Элла вышли из машины и пошли пешком. Петер с наслаждением вдыхал прохладный осенний воздух. Слышались крики запоздалых перелетных птиц; откуда-то доносился гул молотилки. Одинокими казались двое крестьян, копавших картофель. У лип и берез листва почти облетела, только на некоторых деревьях еще трепетали последние пожелтевшие листья.
И свежестью и печалью веяло от этой осенней картины. Петеру стало грустно. Он задумчиво шагал по дороге, уступив Элле пешеходную тропинку. Странно, но им не о чем было говорить. Когда до усадьбы Лиепини осталось шагов сто, Элла остановилась, схватила за руку Петера и умоляюще посмотрела на него.
— Петер…
— Что, милая? — тихо отозвался он.
— Прошу тебя, не надо быть таким грустным, ониподумают, что мы поссорились. Можно ведь о чем-нибудь поговорить…