Собрание сочинений. Т. 4. Дерзание.Роман. Чистые реки. Очерки
Шрифт:
Некоторые мне говорили: зачем вы обидели хорошего человека Аржанова? Если бы он был плохим, тогда уход Ольги был бы оправдан. А так она не имела права ломать семью. Иные даже заявляют, что она не похожа на советскую женщину, что наши женщины не нуждаются в поддержке разных Тавровых, а сами пробивают себе путь в жизни.
Но надо быть слепым, чтобы не замечать тех молодых женщин, которые, окончив среднюю школу или бросив учебу в институте, а то и диплом уже получив, ушли с головой в «личную» свою жизнь, оторвались от общественных и трудовых проблем. Может быть, это современные попрыгуньи, беззаботно порхающие по всяким вечеринкам. Может быть, юные мамы, подобно Люсе, наивно полагающие, что в воспитании ребенка и создании домашнего уюта для мужа они нашли свое призвание. А может быть, это такие беспокойные натуры, мечущиеся в поисках трудового пути, как моя Ольга, потерявшая
У Ольги-то в конце концов жизнь сложилась хорошо, а вот у ее, к сожалению, немалочисленных прототипов, за которыми я наблюдала, получалось иногда очень плохо.
Как можно утверждать, что советская женщина не нуждается в поддержке, что она «сама» всего достигнет? Нет, мы хороши, пока находимся в коллективе, поддержка которого делает нас сильными и стойкими. А что сделает сама женщина, которая, подобно Ольге Аржановой, отстала не только от коллектива, но даже от собственного мужа?.. Ну хорошо, отстала. Но оттого, что отстала, она ведь не сделалась гражданином другой страны, и мы обязаны подумать о ней. Она наша, своя, советская! Только отбилась от товарищеского круга, укрылась дома, пока с любящим мужем, пока поглощенная нежными заботами о ребенке. Но вдруг ребенок умер. Вдруг муж разлюбил, ушел на войну, пропал без вести, просто состарился, обрюзг, стал несносно ворчлив, привередлив, ревнив и сварлив. Какие жалкие, одинокие слезы. Сколько проглоченных оскорблений и унижений, какая мелкая жизнь, лишенная настоящих интересов, волнений, дерзаний и побед, которые может дать только активное участие в общественном труде, в делах строительства огромной страны, где столько сложностей и манящих перспектив.
Почему же нам не сказать юным, неопытным, иногда ради романтики и молодого любопытства способным на любые крайности: спокойно, девчата, впереди много бурных треволнений, впереди большая и совсем не легкая жизнь. Вооружайтесь по мере сил для того, чтобы вступить в нее настоящими борцами. Очень просто можно пропасть и в наше славное время, если самим оттолкнуться от того, что завоевала, что предоставила нам родная советская власть. Смотрите, не попадите на «Растеряеву улицу», которую с таким страстным сарказмом показал Глеб Успенский. То были иные, глухие времена, то было бесправие и мелочное домашнее тиранство рабовладельцев, унижающее, уничтожающее в женщине человека. Ваши бабушки прокляли и стряхнули эту домашнюю кабалу, зачем же вы-то сейчас тянетесь на «Растеряеву улицу»?
Но, скажет читатель, одно дело мещанин с «Растеряевой улицы», другое дело хирург Аржанов. Что тут может быть общего? Дико даже сравнивать!
Да, за спиной работящего, доброго Ивана Ивановича Ольга могла бы жить припеваючи. При его постоянной занятости она могла бы жить и очень вольготно. Но все дело в том, что, сделав большую ошибку, какой был ее уход из института, Ольга не смогла потом смириться с положением просто жены хирурга Аржанова.
А он? Славный Иван Иванович равнодушно относился к тому, чем была занята его жена как человек и гражданин общества. Получилось так, что, видя в ней только жену, ценя ее только как любимую женщину и мать своего ребенка, он невольно встал над ее человеческими интересами, привык свысока смотреть на ее стремление найти себе занятие, на ее метания и даже огорчения в связи с этим: чем бы дитя ни тешилось… Слов нет: Ольга далеко не образец сильной волевой натуры, она не была решительной в отношении своего трудового признания и храброй при разрыве с мужем. Но при всем том она честный человек, которого угнетала пустота жизни, особенно резко сказавшаяся после смерти ребенка, и равнодушно-пренебрежительное отношение мужа к ее желанию жить с ним на равных правах. По существу, их семья не была настоящей советской семьей. Не было в ней той глубокой дружеской основы, которая помогает двум людям пронести свою сердечную привязанность через все жизненные испытания.
Увлекшись своими делами, Иван Иванович забыл, что рядом с ним живет существо, нуждающееся во внимании и поддержке, и тем нечаянно, ненамеренно оскорбил, а затем и оттолкнул его. Он допустил, чтобы другой человек оказал Ольге ту моральную поддержку, которую обязан был оказать сам. А не имея дружбы, легко потерять и любовь.
Хорошо, что читатель сочувствует Ивану Ивановичу и, желая ему счастья, возмущается уходом Ольги. Это вызвало большую горячую дискуссию — очень нужный разговор о том, какой должна быть настоящая советская семья.
Не сумев уберечь счастье своей молодости, не устроил Иван Иванович семейную жизнь и с Варей Громовой. Тут
После выхода в свет заключительного романа трилогии «Дерзание» многие назвали Варю эгоисткой, зазнайкой, неблагодарной. Но это неверно. Конечно, проще было бы все объяснить, будь она в самом деле эгоисткой или пустой зазнайкой. Но тут гораздо сложнее. Она какой была по характеру, такой и осталась: порывистой, прямой до резкости, до безрассудства, не умеющей ни сдерживаться, ни лицемерить. К тому же она выросла по своим знаниям, опыту, стала хорошим врачом. Дома она заботливая мать и любящая жена. А конфликт в семье все обостряется. В чем же дело? Значит, надо смотреть глубже. Иван Иванович стоял перед Варей на высокой вершине, он столько добра сделал людям и вдруг все бросил и начал опять «с азов». А тут убийственные отзывы людей, с мнением которых Варя не могла не считаться, а тут неудачи с операциями, смертность — и на операционном столе, и вскоре после хирургического вмешательства. До Вари, отчаянно волнующейся за любимого человека, именно это доходит в первую очередь, а не то, что он берется спасать людей, уже обреченных на смерть, не то, что он идет новыми, совершенно неизведанными путями. А болея душой за родного, близкого человека, к которому она относится даже с материнской нежностью и, возможно, с материнским деспотизмом, Варя не может молчать и таиться. Она прямо высказывает свои сомнения и даже тогда, когда видит, как тяжело переносит это Иван Иванович, как это ухудшает их отношения, не может сдержать удара.
Когда я закончила «Дружбу», то совсем не ожидала такого резкого расхождения Вари и Ивана Ивановича в дальнейшем. Мне казалось: они будут жить хорошо. Тогда я не представляла дальнейшей работы Ивана Ивановича. Операции на сердце при пороках его — это послевоенная медицинская проблема. Ведь все операции, которые показаны в романах трилогии, взяты из жизни. Именно во время одной из труднейших операций, когда жизнь больного висела буквально на волоске, когда все в операционной были напряжены до крайности, я совершенно реально, волнуясь до озноба, представила себя Варей. Вчера утром была удачнейшая операция, вторая закончилась смертью на столе. Сегодня утром больной умер, когда его уже унесли в палату, и вот опять идет страшная борьба. Я посмотрела на хирурга Евгения Николаевича Мешалкина, за работой которого наблюдала в течение двух лет. (За эти короткие годы он постарел лет на пятнадцать.) Вот он — Иван Иванович, а я — Варя. Хочу ли я, чтобы он, мой муж, убивал себя таким образом на моих глазах?
Честно скажу, я не нашла в себе мужества сказать «да». И вот тогда-то я увидела, хотя мне очень не хотелось этого, что Варя и Иван Иванович серьезно не поладят из-за его работы. И тут сыграет роль не эгоизм Вари, а ее большая любовь и большая тревога за дорогого ей человека.
А тут еще Лариса появилась. И рушится, падает с таким трудом возведенное здание — семья Вари.
Когда я думаю обо всем этом, невольно мысли устремляются еще к одной семейной паре, которую я представила на суд читателя в романе «Товарищ Анна». Там Андрей и Анна. Любовь и дружба. Анна и в своем протесте против затянувшихся разведочных поисков Андрея остается его другом. Андрей, даже увлекшись Валентиной, продолжает любить Анну.
Маринка не была якорем, она только раскрыла глаза отцу на положение в семье, которое еще больше уяснило ему характер и духовную красоту его товарища Анны.
Такие семейные связи разорвать почти невозможно. Тут самая распрекрасная соперница бессильна. Конфликт привлек внимание автора не просто как показ супружеской измены. Что дало бы литературе описание еще одного адюльтера? Нет, интересно было другое — как перенесет подобное испытание советская женщина-труженица, твердо стоящая на своих ногах и всегда чувствующая себя нужным человеком в обществе? Как она переживает крушение личного счастья?
Из литературы прошлого мы знаем, что подобное крушение являлось для женщин как бы концом жизни. Выходом для всех героинь в таких случаях являлись самоубийство, уход в монастырь или смертельная болезнь. Вспомним Анну Каренину, мадам Бовари, тургеневских девушек, героиню романа Герцена «Кто виноват?», «Даму с камелиями» Дюма и многих других. Поприще женщины — сердечная, семейная жизнь. Нет этого — и все кончено.
А для таких, как товарищ Анна? Им тоже нелегко перенести потерю любимого человека. Но их держава — труд, коллектив, которые дают им силу не только устоять в семейной беде, но иной раз и выйти победителем.