Собрание сочинений. т.2.
Шрифт:
В гостиной, кроме г-на Мартелли, он увидел аббата Шатанье. Судовладелец был бледен, глаза его горели гневом.
Он бросился к Мариусу и торопливо проговорил:
— Вы мужественный и честный малый, я не хотел бы ничего предпринимать в одном серьезном деле, не узнав вашего мнения.
Аббат Шатанье выглядел пристыженным и грустным. Он весь съежился в своем кресле. От дряхлости и огорчения у бедняги тряслись руки.
Судовладелец сказал, указав на старика:
— Господин священник пришел ко мне
— Ради бога, успокойтесь, — прервал его аббат, — не заставляйте меня раскаиваться в том, что, выполняя долг честного человека, я пришел предупредить вас… Хочу верить, что я зря всполошился.
— Вы не пришли бы сюда, сударь, если бы сомневались в своих подозрениях. Благодарю вас за ваши добрые намерения, мне понятны те возвышенные чувства, что привели вас ко мне, мне понятно даже ваше последнее усилие обелить негодяя…
Судовладелец повернулся к Мариусу и продолжал с необычной для него жесткостью в голосе:
— Представьте себе, что в данное время один священник пытается опозорить меня… Господин аббат только что посоветовал мне следить за Клер. Он рассказал со множеством недомолвок о том, что Донадеи имеет над ней опасную власть, я аббат Шатанье боится… Ах, если презренный запятнал чистоту этого ребенка, я убью его, как собаку.
Аббат Шатанье поник головой. Он не жалел о том, что сделал, — как человек порядочный, он не мог поступить иначе; но его огорчала гневная вспышка г-на Мартелли. Старик страдал, словно тень падала и на него: ему было стыдно за всю церковь.
Судовладелец слегка поостыл. После минутной паузы он снова заговорил:
— Я не хотел принимать какого бы то ни было решения, не посоветовавшись предварительно со спокойным и рассудительным человеком, и велел позвать вас, Мариус… Первым моим побуждением было бежать к этому священнику и надавать ему пощечин. Пожалуй, можно придумать что-нибудь получше.
Мариус выслушал своего хозяина с невозмутимым видом, что влило некоторую бодрость в сердце Шатанье. Молодой человек, у которого был готов ответ, нисколько не думал о Донадеи; он ломал себе голову, как ему добиться ссуды. В эту минуту до его слуха дошел вопрос г-на Мартелли:
— Скажите, что бы вы сделали на моем месте?
Молодой человек усмехнулся.
— Я бы повторил то, что уже сделал, — ответил он не сморгнув.
И Мариус рассказал о похищении Клерон. Когда конторщик коснулся своей беседы с Клер по поводу молитвенника, г-н Мартелли с первых же слов горячо пожал ему руку. Убедившись, что сестра его, сама того не подозревая, избежала большой опасности, он почувствовал огромную радость. Приключение аббата Донадеи развеселило его, и даже сам аббат Шатанье не мог сдержать печальной улыбки.
— Я бы никогда не признался вам, что принимал участие в одурачивании
— Не пытайтесь избежать моей признательности, — вскричал судовладелец. — Я и прежде смотрел на вас, как на сына, но сейчас вы оказали мне такую услугу, что я поистине не знаю, чем вас отблагодарить.
С этими словами он отвел Мариуса в сторону и, заглянув ласково и поощрительно ему в лицо, вполголоса спросил:
— Нет ли у вас какой-нибудь тайны, которую вы хотели бы мне открыть?
Мариус смутился.
— Взрослое вы дитя, — продолжал г-н Мартелли, — какое счастье, что во время вашей болезни ко мне пришла мадемуазель Фина, а то бы я ничего не знал. Погодите, сейчас подпишу чек на пятнадцать тысяч франков, которые вы при желании можете, не откладывая, получить в кассе.
Великодушие судовладельца настолько поразило Мариуса, что он словно прирос к месту. Юноша побледнел, от неизъяснимого волнения глаза его наполнились крупными слезами. Он тяжело дышал, боясь разрыдаться.
Ему неожиданно предлагают деньги, которые он столько месяцев безнадежно искал! Самое заветное желание его исполнилось, хотя он ничего не просил. Уж не сон ли это?
Господин Мартелли присел к столу, чтобы подписать чек. С пером наготове, он поднял голову и спросил:
— Вам именно пятнадцать тысяч франков и нужно, не так ли?
Вопрос вывел Мариуса из оцепенения. Он молитвенно сложил руки и дрожащим голосом спросил:
— Как вы прочли мои сокровенные мысли? Чем заслужил я вашу доброту и великодушие?
Судовладелец улыбнулся.
— Я не скажу вам, как говорят детям, что высосал это из своего мизинчика… Но признаюсь, что мне однажды явилась фея. Разве я не говорил вам об этом?
Молодой человек понял наконец. Он горячо поблагодарил в душе доброго ангела-хранителя, который, спасая его от смерти, в то же время старался вернуть ему покой и надежду. Вот чем объясняется, что цветочница так безмятежно улыбалась, когда он говорил с ней о Филиппе. Она была уверена в освобождении узника, ведь она взяла на себя все неприятные хлопоты, связанные с одалживанием денег.
Теперь Мариус уже не знал, кому поклониться в ноги — г-ну Мартелли или Фине. Он был сама признательность.
Судовладелец с удовольствием смотрел на своего конторщика, чье прояснившееся лицо выдавало радость, переполнявшую его. Г-н Мартелли встретился взглядом с аббатом Шатанье, который по-прежнему сидел в кресле, и они поняли друг друга: свободомыслящий республиканец в данном случае недалеко ушел от священника, он испытывал удовлетворение от совершенного им доброго дела, — восхитительное чувство человека, который, облагодетельствовав ближнего своего, радуется его счастью.