Собрание сочинений. Т.5. Буря. Рассказы
Шрифт:
— Как здоровье, хозяйка? По-прежнему донимает больной зуб, или уже вырвали? А я только что достал партию подвязочной резины разной ширины и цветов, не возьмете несколько метров? Неизвестно, можно ли будет скоро достать такую… Есть калоши, мыло и дамские чулки высшего качества, замки «молния», бритвы, резиновые сапоги…
Некоторым он привозил товар, заказанный в прошлый раз, что-нибудь такое, что трудно было достать. С молодыми у него был один разговор, со стариками — другой. Завидев на дороге его мотоцикл, люди говорили:
— Опять Джек приехал — значит, будут новости.
Ясно, что Бунте знал решительно все, что
Удостоверение союза кооперации развязывало Джеку руки: не надо было прятаться от милиционера и избегать встреч с председателем исполкома; приходилось только припрятывать привезенные из города товары, чтобы не возбуждать излишнего любопытства.
В одной крестьянской усадьбе у Бунте были родственники. Он иногда заезжал к ним и оставался на день, на два. Рижанин, общественный деятель, важная личность, здесь он мог блеснуть своими познаниями решительно по всем вопросам. С Фанией он не мог себе этого позволить, она его рассуждения обрывала одним трезвым замечанием: «Не болтай глупостей, Джек, раз ничего не смыслишь в этих делах». Здесь его слушали разинув рты, и авторитет агента по заготовкам рос с каждым посещением. Послушать его, так он был знаком со всеми знаменитостями.
Если в волостях, где Бунте задерживался по торговым делам, устраивали концерт, спектакль или вечер танцев, он, не спесивясь, шел вместе со своими знакомыми в Народный дом и показывал деревенским людям, как надо танцевать фокстрот или танго. Однажды во время спектакля с Бунте произошел случай, заставивший его посмотреть на самого себя другими глазами.
Он сидел во втором или третьем ряду и с интересом следил за игрой, с готовностью хохоча над каждой смешной фразой. Но это не помешало ему заметить, что за его спиной кто-то все время ворчит и ерзает на месте. «Не может голову пониже опустить, ничего из-за него не видно», — сердился сидящий позади зритель.
Первый раз в жизни Бунте услышал на свой счет такое замечание. Он со своим ростом, оказывается, мог загородить кому-то вид. В порыве смутной благодарности за эту лестную оценку, он весь съежился, втянул голову в плечи и просидел так до конца пьесы.
Вспоминая данное Фании обещание, что эта деловая поездка будет последней, Бунте старался выжать из нее как можно больше барыша. В Ригу можно было вернуться в конце недели, но ему хотелось подольше продлить пребывание в родной стихии. Покупать и продавать, обменивать и обманывать — в этом заключалась вся прелесть существования для Джека Бунте, и мысль о скором расставание с этой жизнью больно терзала его сердце: он знал, что Фания от своего требования не откажется.
Бунте прибыл на своем мотоцикле в маленький городок северной Видземе. Надо было договориться с одним приятелем, работником кооперации, насчет грузовой машины: товара набралось порядочно, пора было отправлять его в Ригу.
Доехал Бунте с большим трудом. С утра вдруг дал себя знать ишиас, приобретенный, как
Поровнявшись с одними воротами, его мотоцикл чуть не сбил с ног выходившего со двора рослого мужчину. Тот отскочил в сторону, однако Бунте слегка задел его. Прохожий остановился и процедил сквозь зубы:
— Едет, как слепой.
Бунте остановил мотоцикл и оглянулся, не зашиб ли человека. И у обоих на лицах появилось одинаковое удивленно-настороженное выражение.
Первым нашелся Бунте.
— Алло, добрый вечер, Эрнест! — крикнул он.
— Добрый вечер, — неохотно ответил Чунда. Помешкав несколько секунд, он подошел к мотоциклу и вяло пожал протянутую Бунте руку.
Бунте ничего не слыхал про Чунду после того, как тот вышел на свободу, поэтому, встретив его в этом отдаленном углу Латвии, сразу вообразил, что видит в его лице конкурента. «С ним мне трудно будет справиться, он меня в свой район не пустит».
Еще меньше удовольствия доставила эта встреча Чунде. Сразу вспомнилась ему мясная лавка Эмилии Руткасте и все последующие злоключения. Он вдруг почувствовал непреодолимую ненависть к Джеку Бунте. Как это могло случиться, что он, Эрнест Чунда, влопался тогда, как последний дурак, а этот недалекий, малограмотный спекулянтик разъезжает как ни в чем не бывало на мотоцикле и, видимо, дела его в самом цветущем состоянии.
Сам Чунда сильно сдал в последнее время. После ссоры с Лиепинями он приехал сюда, к другу детства, работавшему на лесопильном заводе. Выслушав его историю, а главное, его планы (о последних Чунда рассказывал охотнее), друг решительно заявил, что об ответственной должности ему лучше не помышлять, а надо пойти на самую маленькую работу и заслужить доверие людей. Чунда сначала обиделся, несколько дней ходил по учреждениям, что-то разузнавал, а потом скрепя сердце вернулся к другу и сказал, что, пожалуй, он прав. Тот помог ему поступить счетоводом на завод, где работал и сам. Работать приходилось много, и никакого выдвижения впереди не было видно. А тут еще приехала Элла и своими вечными жалобами то на тесную квартиру, то на необходимость во всем экономить еще больше раздражала Чунду.
— Как тебя сюда занесло? Давно здесь? — спросил Бунте. Ему не терпелось разведать обстановку.
— Еще с прошлой зимы. А ты чего приехал?
Чунде вовсе не интересно было знать, зачем приехал Бунте, спрашивал он только затем, чтобы не отвечать на его вопросы.
— Я только мимоездом. Значит, ты здесь живешь?
— Да, живу.
— Мясная лавка или еще что? — допытывался Бунте.
— Ни то, ни другое. Работаю на лесопилке. А ты?
— Мне живется хорошо. Видишь мотоцикл — это мой собственный. Я теперь работаю в кооперативной системе. Что же это ты так опустился? Наверно, трудно было подняться после такого удара?
— Меня жалеть нечего. Гляди лучше, как бы самому удержаться.
Но, уверившись, что конкуренция со стороны Чунды ему не угрожает, Бунте продолжал в сочувственном тоне:
— Лесопилка… Встретил бы раньше, я бы тебе помог. В здешних местах мне давно требуется агент по заготовкам. Ну, теперь не стоит об этом говорить, скоро я сам перехожу на другую работу. На всякий случай дай мне адресок, кое с кем поговорю насчет тебя.
— Благодарю покорно. Мне твоя протекция не нужна.