Собрание сочинений. Том 1. Голоса
Шрифт:
(Мартын Ондатрович торопливо зажигает новую спичку, с изумлением смотрит на свою правую руку. Она сложена в два перста.)
Господи!
(Задувает спичку.)
Рука моя за старую веру сама свидетельствует. А коли рука моя как там – на картине… Может я и вправду – Морозова?! Чудовищная гороховость! Чувствую, я – она.
(Измененным голосом в темноте.)
Федосья Прокопьевна Морозова – я. Обличаю их, зверей пестрообразных. Терплю муку мучинескую. Настали последние времена. Князя Ивана Хованского батожьем били, Как Исайю сожгли. Сестру мою Евдокию, бивше батогами, и от детей отлучили, и с мужем развели. А меня боярыню Федосью совсем разорили, в темницу бросили. Никониане, беси козлоподобные!
(Спичка освещает лицо боярыни на картине.)
Выпросил у Бога светлую
(Мартын Ондатрович, а может быть БОЯРЫНЯ МОРОЗОВА, мечется в темноте, с грохотом проваливается.)
Куда-то бросили… В яму с лягушками, наверно… Слышь, квохчут… Сухо… Трава вроде… что-то упало…
(Зажигает спичку, это – кукла, спичка гаснет.)
Последняя спичка… Зачем мне кукла?.. Кто мне ее подбросил?.. Почему я где-то в степи? Сыростью тянет. Жилья не слыхать. Ни одного огонька… А я – девочка Машенька. Шорохи… Мыши?.. Нет, волки!.. Так страшно, что все это не может быть настоящим. Это сказка, она мне снится. Мне снится, что я – дедушка. Я большая, надела дедушкин костюм и мне совсем-совсем не страшно… Страшно… Может быть, у этого сна есть двери. Может быть, отсюда выпускают… Мама! Мамочка! Не хочу быть дедушкой! Это так страшно, так страшно…
(Проваливается. Полный свет. Мартын Ондатрович по-прежнему сидит с газетой.)
Ну вот, свет дали… Голова несвежа… что-то снилось… Или просто приснилось, что все это снилось? С другой стороны, кажется, глаз не сомкнул. Суходревность какая-то… И снилось мне, будто я – не я. Смешно. (Ощупывает лицо.) Вот, брился, порезался…
(Свет гаснет.)
ЗИГЗИГЗЕО
ЗИГЗИГЗЕО сидит на стуле, руки-ноги в стороны, голова свесилась, как неживая. Поднимает голову, недоуменно оглядывается.
Сегодня просыпаюсьи чувствую: разобран весь, развинчен.Рука – отдельно. И нога – отдельно.И голова болтается. И мыслейне соберу – куда-то раскатились.Ну, думаю, завистники, врагиво сне меня на части разобрали.А вечером придут еще друзья!..Пока не растащили по деталям,скорей себя свинчу и соберу.(Из-под стула достает разные инструменты.)
Тут надобен слесарный инструмент.Так! плоскогубцы, молоток и клещи…Ключ гаечный, шурупы и винты…А как же мысли собирать? В кулак!Или ловить на клейкую бумагу?Прихлопнешь полотенцем, а онауж не живет… Все мысли разлетелись…Вот и не знаю… Это я о чем?(Задумывается.)
Да! голову сначала привинчу,Но надобно найти ее сперва.Где голова?.. Серьезно, кроме шуток.Я помню, здесь на тумбочке лежала…А с чем там на полу играла кошка?..Нет, голова – не пуговица, не брошка…Товарищ – на минуточку… У васслучайно – не моя?.. Нет?.. А похожа…Эй ты – в берете! Голову отдай…Да не моя, сам вижу… Пошутил…(Ищет.)
Тут нет… Здесь – тоже… Может быть – в углу?(Выметает из угла мусор.)
Какие-то бумажки, пробки, стружка.Допустим – содержимое. Но где жесама шкатулка?.. Не соображу.(Пауза.)
А! поживу пока без головы.Ведь(Прикручивает правую руку.)
Ура! Живет и действует. Моя!Теперь поставить надо каждый палецна место и защелкнуть на замок.(Щелкает пальцами поочередно. Боксирует правой.)
Можно сказать, вооружен рукой.Безрукий или устрица теперьМне могут позавидовать, возможно.Безрукий, правда, может бить башкойиссиня-бритой и хватать зубами,и раковина створками кусать.Но быстрота, маневренность не та.Да! правая – серьезная рука.Вот левая, ее не одобряю.(Небрежно прикручивает левую руку.)
Пусть. Как у всех. Но думать не моги.Я слышал. Мне рассказывали. Точно —для них и лагерь в Коми АССР.Бетонная ограда! вертолеты!Там левыми все скованы попарно,а правыми ударно рубят лес…Инакомашущие! надо же – инако —подписывающиеся! Собакаи та его понятливей. Однакои кличка нехорошая: левша…Спаси и огради меня Начальство!От левых я подальше. У менявообще-то обе правых. Если надо,обеими руками крылышкую.Меня еще не просят, я сдаюсь.Так и хожу с поднятыми рукамипо улицам, плечом толкаю двери,здороваюсь решительным кивком.Меня не запугаешь – карандашдержу в зубах, привык за много лет,зато и видят: чистые ладони…Привинчивать мне ноги или нет?Есть ноги, побежишь куда-то сразу —на улицу. Наедет мотоцикл,спасибо, изуродует… Они желетят, как сумасшедшие, всегда.Или облава в проходном дворе.Облава на собак, а ты попался,недаром у тебя – собачья шапка.Запрут в сарай с полдюжиной дворняжек,доказывай потом, что ты – не пес.Спокойней – дома… Да! подумать могут,что ты уже и по родной землеходить не хочешь, так избаловался,Париж тебе – и Лондон подавай!(Привинчивает ноги.)
Нет лучше ноги – даже обезьяньи,а еще лучше – длинные протезысуставчатые – пластик и железонесут. Куда – не знаю. Не свои.Как хорошо! Собрал себя. Все пальцынашел и яйца уложил в мошонку.Могу еще собрать чужие мысли —с чужими жить, конечно, веселей.(Танцует.)
Но отчего я странно так танцую,как будто кто-то дергает меняза ниточки? Обеими ногамиподскакиваю, знает я – паяц.Я – лягушонок, знает – кенгуру.Я семь кузнечик, прыгаю покуда.Шутить – опасно, прыгать – тоже худо.Я – зигзигзео вывихнутый весь!