Собрание сочинений. Том 5. Покушение на миражи: [роман]. Повести
Шрифт:
— Распоясались! Управы на вас нет! Железную дисциплину забыли! Стрелять вас! Стрелять!
И как только он произнес эти слова, сразу же его тесно обступили. Один из трибунов с внушающим уважение подбородком, похожим на каблук армейского сапога, неосторожно взял подвижника за воротник, с седой головы свалилась шляпа.
— Повякай мне, старый легаш!
Милиционер Лелюшко, наблюдавший за порядком, решительно спас негодующего подвижника вместе с его помятой шляпой от неминуемого самосуда, нескольким разгневанным петрам петровичам во главе с трибуном, внушавшим
Деятели мирной организации Охотсоюза в благородном негодовании спустились к заседавшему Обществу охраны природы и предложили очистить помещение:
— Где хотите, там и заседайте, только не у нас. Сплошное беспокойство.
Быть или не быть обществу — решилось само собой, без голосования.
Дух читателя Сидорова шагал по городу.
Полина Ивановна пришла из редакции домой раздерганная, изнемогающая. Весь день ее преследовал призрак Сидорова. Весь день только и слышно кругом — Сидоров! Сидоров! Сидоров! Особенно поразило Полину Ивановну выступление главного редактора на летучке: поступать так, как учит товарищ Сидоров, как он указывает… А на пути к дому она зашла в магазин купить сыру и колбасы к чаю, и там в очереди в кассу она услышала:
— Сидоров-то не китежский вовсе.
— А чей же?
— Каллистрат Сырцов специального человека из Москвы вызвал.
— Да бросьте вы — из Москвы! Я этого Сидорова знаю, на бывшей живодерне живет, по забегаловкам шляется.
Сидоров! Сидоров! Сидоров!.. Тихий ужас охватывал Полину Ивановну. В глубине души она никак не могла себя заставить поверить, что есть такой Сидоров на свете. А весь город верит, весь город сходит по нему с ума: Сидоров! Сидоров! Сидоров!.. Все кругом сумасшедшие, одна ты — нет. Такого быть не может. Сидоров! Сидоров!.. Жуть!
Она пришла домой и застала торжествующего мужа.
— Наконец-то! — возвестил он, увидев ее на пороге. — ' Наконец-то в нашем Китеже появилась светлая голова.
И Полина Ивановна сжалась, сразу поняв, о чем речь.
— Светлая голова и неподкупная совесть! Не побоялся сказать всем прямо в глаза: вы угорели, граждане славного Китежа!..
Полина Ивановна молчала.
— Как припечатал! Пи-те-кан-тро-пы, останавливающие прогресс! Сидоров — это явление, скажу тебе! Сидоров — настоящий идеолог!.. Сидоров…
— Перестань! — не выдержала Полина Ивановна.
У них в семье были строго распределены, так сказать, сферы влияний: Адриан Емельянович покорно подчинялся Полине Ивановне во всем, что касалось домашних дел — купить, отремонтировать, как провести отпуск, — зато уж он полностью диктаторствовал в масштабных вопросах общеполитического характера — осудить ту или иную агрессию, оценить новое постановление, признать, что именно может осчастливить страждущее человечество! Тут уж он возражений не терпел. Только сын в последнее время стал выступать против диктаторства отца, Полипа Ивановна всегда молчаливо соглашалась. И вот на резкое
— Ты… Ты противница Сидорова?
— Сидоров! Сидоров! Сидоров! И дома от него не спрячешься!
— Нет, нет, не верю! Чтоб ты, Поля… Ты — против моих взглядов, против принципов! Или тебе хочется, чтоб в нашем городе разжигали нездоровые страсти разные там недозрелые лирики, вроде Лепоты?.. Тебе хочется того, что противно моим взглядам!
— Мне хочется заткнуть уши и не слышать: Сидоров! Сидоров! Сидоров!
— Не верю! Не верю! Нет!! Моя жена хочет заткнуть уши, не слышать, избавиться!.. От кого?.. По-твоему, Сидоров — демагог, нытик, маловер? Или он борец за прогресс? Кто он? Отвечай!
— Не знаю! Не знаю! Не знаю! Отстань от меня!
— Полина! Мы живем с тобой двадцать три года вместе и до сих пор… Да, да, до сих пор у нас были единые взгляды. Что случилось, Поля?
— Я не хочу ничего слышать о Сидорове!
— Не пойму! Нет, не укладывается в голове: чем он тебе не нравится? Лично в меня он вселяет надежду и уверенность…
— В меня — страх.
— Поч-че-му?!
— Не верю в него. Он мне кажется пустым местом.
— Поли-на! Чудовищно! Пустым местом!.. Даже его противники считаются с ним. Весь город гудит, а ты…
— Весь город, весь город!.. А я не верю! Не верю!
Адриану Емельяновичу стало не по себе — совсем недавно сын восстал против него, сейчас вот жена… Его добрейшая, кроткая Полина Ивановна, с которой он прожил душа в душу двадцать три года! Защитить Сидорова для Адриана Емельяновича стало уже не просто отстаиванием своих принципов — семья раскалывается, катастрофа! — вопрос самоспасения! И Адриан Емельянович в отчаянье закричал на жену:
— Топчи мои взгляды! Уничтожай все, чем я жил всю жизнь! Уничтожай! Издевайся! Отвернись! Брось меня! Останусь один, забытый, заброшенный! Но не отступаюсь! Не от-ступ-люсь!!
— Ради бога, не надо!
— Не надо?.. Молчи! Меня в родном доме ни в грош не ставят! Самые близкие, самые дорогие люди! И сын! И жена! Нету сына! Нету жены! Только враги кругом!
— Ради бога успокойся!.. Я больше ни слова не скажу, только не упоминай о нем. Прошу…
— Вот! Вот! Молчи! Не упоминай! Прячь свое! Скрывай!..
В самый разгар семейного скандала вошел сын — мокрыми косицами висят волосы, лицо тоже мокрое, синюшное, угрюмое. И отец, увидев его, закричал с новым неистовством:
— Вот он — враг мой! Теперь и ты!.. Ты!.. Идейный противник!..
— Ради бога!..
— Гоните! Выживайте меня на старости лет!
Сын ошеломленно молчал. Он даже забыл, что сам явился домой с дурной вестью: в институте у него неприятности, грозятся исключить — ходил с петицией, собирал подписи, восхвалял Ивана Лепоту. И все Сидоров со своим письмом…
Велик и вездесущ дух Сидорова. Мой дом — моя крепость. Для Сидорова крепостей нет.
Адриан Емельянович спустился этажом ниже к своему старому знакомому Пэпэша.