Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
КОГДА Я РОДИЛСЯ
Ягненком, угодившим в волчьи зубы, Аул, в горах зажатый, смотрит вниз, Как хрупкое гнездо на скалах грубых, Над пропастью мой дом родной повис.
Вот здесь мне было суждено родиться. Был сделан знак на косяке дверей. И так открылась первая страница, Страница биографии моей.
Я родился у бедной дагестанки В труднейший год из всех голодных лет, Когда семья вставала спозаранку, Чтоб нащипать травинок на обед;
Когда холодный ветер жег до боли, В наш дом врывался, как хозяин
В те дни у коммунаров на рубахах Алели пятна – знаки свежих ран, В те дни в лесах Гуниба и Ахваха Шли в смертный бой отряды партизан.
Шакалья стая, позабыв о страхе, У стен аула сумерек ждала, И поутру в чалме поверх папахи В ауле появлялся наш мулла.
С мясистых губ облизывая сало, Лениво, монотонно, как сквозь сон, Голодным людям, хмурым и усталым, Повествовал о вечном братстве он.
И говорил он, пальцем крючковатым Стуча в Коран, в тисненый переплет: «К тем, кто спиною встанет к газавату, Всевышний тоже спину повернет!»
А по ночам в кругу аульской знати Мулла, подвыпив, тосты возглашал, И плач детей соседских, как проклятье, Врываясь в дом, веселью не мешал. Но для аула этот плач намного Был убедительней велений бога.
И верили не кадиям, а детям, Камням могильным у больших дорог, Где каждый мертвый был живой свидетель Того, что лгут и кадий наш, и бог.
У нас в селении персидский шах Справлял пиры на детских черепах. У нас в ауле многим горцам с плеч Снял головы кривой турецкий меч.
Владыки жгли страну мою родную, Мой край для них лишь рогом был вина, – Пьяня врагов, ходил он вкруговую, И каждый осушал его до дна.
И каждый, кровожадный и упрямый. Пред тем как повернуть стопы назад, Шел по стране со знаменем ислама, С огнем, с мечом и кличем: «Газават!»
И всякие священные законы Нам кадии читали вновь и вновь. Коран, что запрещает пить вино нам, Несли нам те, кто пил людскую кровь.
С Кораном, что курить нам запрещает, Они сжигали все дома подряд, С Кораном, говорящим нам о рае, Селенья наши превращали в ад.
Коран твердит: «Пред тем, как петь о боге, Ты омовенье соверши скорей». И эти люди омывали ноги Слезами вдов, слезами их детей.
Уйди же, кадий, нет тебе поживы, Святой Коран людей не убедит! Нас не обманешь проповедью лживой, Бедняк давно уже речами сыт!
И в волны битвы, правой и жестокой, Вливаются отряды аульчан… Так маленькие реки и потоки, Соединясь, впадают в океан.
*
Когда я родился, вина не пили И сразу имени не дали мне. Отец в горах сражался на войне, И торжество на время отложили…
Нет, не стреляли в честь меня джигиты, Не собрались, Не спели ничего, Но мой отец в тот день стрелял в бандитов, – Быть может, в честь
Никто не покупал мне погремушек, Не баловал, гостинцев не дарил. Лишь через месяц под мою подушку Кинжал дубовый кто-то положил.
Там было имя буквами большими Написано отцом, что был вдали. Но почему ж мне дали это имя? У нас в роду ведь не было Али.
Я именем своим всегда гордился. Так был отцом я назван в честь бойца, Который умер на руках отца, Узнавшего в тот день, что я родился.
И потянулись дни цепочкой длинной, И горе заходило за порог Жилья, где пол – земля, где стены – глина, Где каменные плиты – потолок,
Где пауки сплетали паутину И тараканы заползали в щель, Где ветер сквозь оконную холстину Влетал, мою качая колыбель.
Где над ребенком в этой колыбели Всегда одни и те же песни пели. И эти песни женщин наших гор Я все дословно помню до сих пор.
«Где бродил, где ходил, Дингир-Дангарчу?»
«В лес ходил, там бродил Дингир-Дангарчу!»
«Для чего ты там был, Дингир-Дангарчу?»
«Там деревья валил Дингир-Дангарчу!»
«Ты в уме ли своем, Дингир-Дангарчу?»
«Я хочу строить дом Дингир-Дангарчу!
В доме будет жена Дингир-Дангарчу!»
«А жена для чего Дингир-Дангарчу?»
«Чтобы сына дала мне. Я сына хочу!»
«А зачем тебе сын, Дингир-Дангарчу?»
«Чтоб он был веселей И задорнее всех; Чтобы сын мой смеялся И плакал сквозь смех,
Чтоб лезгинку плясал На парче седла; Чтобы к звездам взлетал На спине орла;
Чтобы рыбу со дна Доставал рукой; Чтоб до дна рог вина Осушал большой;
Чтобы птицу, что гордо Летит в высоту, Останавливал свистом Своим на лету;
Чтоб перо вырывал Из ее крыла; Чтоб стихи им писал Про свои дела;
Чтоб он песню сложил Золотой весной; Чтоб аулы будил Молодой зурной;
Чтоб высушивал реки Дыханьем одним И ударами скалы Развеивал в дым;
Чтоб в лугах, чтоб в горах Проложил пути – Там, где туры и те Не могут пройти;
Чтоб потом беспрестанно Мечтал он о той, Что когда-нибудь станет Его женой;
Чтоб сиял самый лучший На ней наряд; Чтобы праздновать свадьбу Сто дней подряд;
Чтоб потом подарила Она молодца, И на деда похожего И на отца.
Для всего вот для этого Я и хочу. Чтоб росли сыновья Дингир-Дангарчу!»
Над колыбелью хорошо поется. Баюкали и обещали мне, Что скоро мои отец вернется, Что дядя мой прискачет на коне.
Они приедут в день из лучших лучший И привезут подарки для меня, Отец меня посадит на коня, Стрелять научит и рубить научит.
Мне пели: «Выйдет из тебя джигит, Что всех врагов в сраженье победит.
В нашем крае весна, Посмотри, Али! Сходит с гор седина, Посмотри, Али!
Зажурчали вдали Ручейки, Али! И фиалки зажгли Огоньки, Али!