Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
Раздела, умыла и ножку Забинтовала, как мать. Намазала маслом лепешку И подала чаю в кровать.
Отзывчивой и сердобольной Слыла эта женщина. Ей Обязан я грамотой школьной, Как сотни аварских детей,
Она проводник в своем роде, Который в горах и сейчас Детей наших в люди выводит, Как вывела в люди и нас.
Мой мир становился все шире. Волшебной шагал я тропой. Мне слышалась исповедь Мцыри, Полтавский мне виделся бой.
И чувствовал снова и снова Себя я, как мальчик в седле, Когда, раскрывая Толстого,
И, может быть, жребий поэта Принять я от неба не смог, Когда бы не женщина эта, Чье сердце — живой огонек.
Прости отступленье, читатель, Писать по-другому — невмочь, Но прав ты спросить меня: «Кстати, А после что было в ту ночь?»
Что было? Девчонка уснула. И вихрем в ночной тишине Али проскакал вдоль аула На белом от пены коне.
*
Вослед уходящим морозам, С весенним приходом тепла Строительства первых колхозов В аулы година пришла.
В горкомах кипела работа, Но перед посланцами их Порой закрывали ворота, Спускали овчарок цепных.
Свиваясь в змеиные кольца, Ложь делала дело свое. И за полночь труп комсомольца Швыряло в Койсу кулачье.
И, перед колхозами в страхе, Во мраке полуночном вновь Овчарни багрились, что плахи, Скот падал и булькала кровь.
За крепкой спиною дувала В дрова превращалась арба. И мутные капли устало Стирал аульчанин со лба.
Днем на годекане мужчины Судили-рядили про жизнь. А к ночи пред каждым камином Сходился семейный меджлис .
Оценки менялись, и место Другим уступали они. Телок, не отведавший теста, Воротит башку от квашни.
Вот так и Али. Он вначале В колхоз отказался вступать. Потом записался. Едва ли Подался теперь бы он вспять.
Он понял: колхоз — это сила. Ему ведь, что ни говори, Отару пасти поручило Правление «Новой зари».
И в горы однажды на муле Приехал гонец досветла. «Али, — закричал он, — в ауле Жена тебе дочь родила!»
Большой огурец из кармана Торчал у посланца того. Посланец был сыном Салмана, И звали Османом его.
Али в благодарность шутливо Промолвил, усы теребя: «Когда подрастет мое диво, Захочешь — отдам за тебя?!»
Осман отвечал, что девчонка Такому, как он, — ни к чему И лучше Али пусть ягненка Подарит сегодня ему.
А было мальчишке в ту пору Всего лишь четырнадцать лет. Шло время. Долины и горы Не раз изменяли свой цвет.
С нагорий до сроков студеных В степь гнали овец чабаны. И вновь пригоняли на склоны По первому зову весны.
Поэтому грустно, бывало, Над люлькой поет Хадижат О том, что Али не видала Какой уже месяц подряд:
«Лягут пусть в горах снега, Чтоб домой Али вернулся. Пусть весна придет в луга, Чтобы мой Али вернулся.
Красногрудых снегирей Манят в инее рябины. Эту пору я люблю: Сходит мой Али с вершины.
Я люблю, когда
Лето тянется, как год. Оттого, наверно, это, Что в горах Али всегда На лугах проводит лето.
Долго тянется зима. Солнце прячется в тумане. Оттого, что мой Али Не в ауле — на кутане.
Лягут пусть в горах снега, Чтоб домой Али вернулся. Пусть весна придет в луга, Чтобы мой Али вернулся».
На сердце, как в поле на всходы, То солнце ложится, то тень. А дни то ползут, словно годы, То год пролетает, как день.
Подрос жеребенок веселый Для плуга, арбы и седла. Впервые в аульскую школу Алиева Ася пошла.
И справил сапожки из хрома (Ему уже двадцать один) Порой не ночующий дома Салмана плешивого сын.
Спускаясь с отарой овечьей На плоскость, Салман и Али В Гимринском ущелье под вечер Костер бивуачный зажгли.
Баран был насажен на вертел. Списал его актом Салман: Мол, в пропасть (подите проверьте) Свалился несчастный баран.
Туман нависал, как овчина. И мутной казалась луна. Тянули бузу из кувшина Хмелевшие два чабана.
Беседуя, как с побратимом, Цигарку свернув из хили , Салман, затянувшийся дымом, Сказал, обращаясь к Али:
«Послушай, я слышал, что ворон Стал черным как ночь потому, Что мысли свои до сих пор он Не хочет открыть никому.
Застряла, попавшись, как в невод, В башке моей дума одна. Да только не знаю, тебе вот По сердцу ли будет она?
Друзья мы, и нам не пристало Вести разговоры о том, Что люди, и реки, и скалы Привыкли нас видеть вдвоем.
Хлебнем-ка еще по глоточку. Не хвастаюсь, я не таков, Но верь, что любой свою дочку Отдать за Османа готов.
На прошлой неделе, не дале, Апан с Пайзулой и Чупан О том мне вовсю намекали, Но сердце, кунак, не карман.
И в нем заменять я рублями Не стану червонца. Али, С тобой мы в ауле домами Навек породниться б могли.
Покуда б росла твоя дочка, Терпенья б набрался мой сын. Лишь слово ты дай мне, и точка, — Кремневое слово мужчин».
Али захмелел. И порядка Не стало в его голове. Но было от этого сладко Лежать у костра на траве.
Казалось, что клочья тумана, Клубясь, превращались в ягнят. Промолвил Али: «За Османа Отдать я готов Асият».
Папахами и поясами Затем обменялись они. Каменья покрылись слезами, И звезд потускнели огни.
Коль дело решаешь — то мудро Держись от вина в стороне. Схватился за голову утром Али, отрезвевший вполне…
Ах, горцы, крепки вы порою Бываете задним умом: Когда уже дождь за горою, Бежите за буркою в дом.
Ругательства сыпля без счета, Ворота закрыть на запор Спешите, когда за ворота Увел уже буйвола вор.
Как будто бы черту в угоду, Не раз вам случалось в пути Разбить на ухабах подводу, А после дорогу найти.