Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Рождественский Роберт Иванович

Творчество

Э. Неизвестному

Как оживает камень?Он сначалане хочет верить в правоту резца…Но постепенноиз сплошного чадаплывет лицо.Верней — подобие лица.Оно ничье.Оно еще безгласно.Оно еще почти не наяву.Оно ещебезропотно согласнопринадлежать любому существу.Ребенку, женщине, герою, старцу…Так оживает камень.Он — в пути.Лишь одного не хочет он:остатьсятаким, как был.И дальше не идти…Но вот уже с мгновением великимрешимость Человека сплетена.Но вот уже грудным, просящим крикомвся мастерскаядо краев полна:«Скорей! Скорей, художник!Что ж ты медлишь?Ты не имеешь права не спешить!Ты дашь мне жизнь!Ты должен.Ты сумеешь.Я жить хочу!Я начинаю жить.Поверь в меня светло и одержимо.Узнай!Как почку майскую, раскрой.Узнай меня!Чтоб по гранитным жилампошла толчками каменная кровь.Поверь в меня!..Высокая,живая,по скошенной щеке течет слеза…Смотри!Скорей смотри!Я открываюпечальные

гранитные глаза.Смотри:я жду взаправдашнего ветра.В меня уже вошла твоя весна!..»А человек,который создал это,стоит и курит около окна.

Аркадию Райкину

Ваш выход, артист.Ваш выход.Забудьте усталость и робость…Хотя не для вас ли вырытзал,бездонный, как пропасть?И вам по краю, по краю,по очень опасной грани,по грани, как по канату,с улыбкой двигаться надо…Ваш выход, артист…Вы самине создавайте иллюзий,что люди, сидящие в зале, —сплошьдостойные люди.Конечно, достойных гораздобольше, —куда ни взгляни.Все это так.Но развеждут вас только они?..Вот эти, — которые в третьем, —они вас встретят истошно,они вас овацией встретят!Но вы же знаете точно:они от безделья лечатся, —на прочее им наплевать, —они пришли поразвлечься,животики надорвать…А вот, ожидая шуток, —самодовольства полон, —сидитпочтеннейший жулик,который покане пойман.Он будет во время вечерабрюзжать, что в зале жара…Так что ж вы здесь,вроде веера?..Ваш выход, артист.Пора…Зал покашлял внушительнои трепетно замолчал…Да здравствуетоглушительнаяненависть к сволочам!Во весь разворотбез остатка,высокое слово, трудись!..Пора…Поднимайтесь в атаку.Ваш выход,товарищ артист!

Окна, которые нарисованы

Владимиру Резвину

Вот на доме потемневшая охра.И от этого сразу же заметнеенеживые, нарисованные окна —с настоящими рядом.Для симметрии…Как старался художник! Как старался!И, наверное, себе казался смелым.Как он в тайнах искусства разбирался!Даже стекол блескпередать сумел он…Нарисованные окна?Пустое!..Только я хочу туда постучаться!Кто живетв нарисованном доме?Создаетнарисованное счастье?..Расскажите, почему, зачем я верюв то,что, выпятив бумажные груди,важно входят в нарисованные дверинарисованные, плоские люди.Головами нарисованно качают,на судьбу своюне слишком в обиде.На приветствия живых отвечают…Вы не видели таких?Я видел!

Париж, Франсуазе Саган

Пишу вам по праву ровесника,уважаемая Франсуаза…Возможно,вздохнув невесело,письмо вы поймете не сразу.То, над чем вы горюете,вы знаете лучше всего…Ходят по улицам людивозраста моего.В Лондоне и в Парижезамашки у них одни.Свое поколениелишнимвсерьез называют они.Они вас считают знаменемневерия и порока.Они вас считают снадобьеми даже чуть-чутьпророком.Пророки обычно безжалостны,но я не под богомрос…Ответьте, пророк, пожалуйста,на очень нестранный вопрос:кому вы все ж таки лишние,парни,нарочно небрежные?Девчонки,модно подстриженные,не слишком гордые,грешные?Зачем ваши души выданыв липкие лапы молвы?Кому это все ж таки выгодно,чтоб лишнимибыли вы?Чтоб вы обо всемзабывали?Чтоб жизнь вам казаласьтесною?Чтоб вы вином запивалипесню, лишь с виду дерзкую:«Мы лишние.Мы неуемные.Нас понимаетлюбой!Политики не признаем мы,а признаем любовь!Рабы разгулявшейся плоти,мы —лишнее поколение —унылое чувство локтясменили на чувство колена.Мы лишние,лишние,лишние!Лишние нощно и денно!..»Конечно,все это — личное,личное ваше дело…Но вот к небрежному парнюнеумолимо и вескооднажды — для вящей памяти —ляжет на столповестка.«Я лишний…Не надо!Я лишний…С политикой я не знаком».Но рявкнет фельдфебель рыжий:– Прр-р-рямо-о!Бегом!! —А через пару сутокв очень серьезный деньпарнюдадут подсумок,в котором — сорок смертей.Потом поведут —погонят(он будет не лишнимв строю!).И пуля его уколетв Африке,в первом бою…Над высушенной гвоздикойпрошебаршит гром.И на песок тихийтихо вытечет кровь.Станет сердце неслышным.Небо застынет в глазах..«Не надо…Ведь я желишний…» —успеет парень сказать.Но будетгрохотом танкав землю вдавлена фраза!И все оборвется…Так-то,уважаемая Франсуаза.А где-то в своем Париже,которого не повторить,станет девчонка стриженаялишние слезылить.Лишними станут подруги,лишним покажется март,лишними станут руки,привыкшие обнимать.Будет войной зачеркнутее молчаливый Жан…Мне жалко эту девчонку.Мне этого парняжаль.Небрежного, лишнего парня,которому нравится бокс.Который в своей компании —по общему мнению —бог.Он говорит медлительно,он знает новинки джаза.Он очень не любит политики.Он верит вам,Франсуаза.

О дорогах

В.А. Луговскому

Есть кладбище дорог.Не слышали?Есть кладбище дорог.Не знаете?!Закованы в глухие наледи.Заметены песками рыжими.Дороги мертвые,

холодные,дороги длинные и страшные,забывшие надежды радужные,засыпаны и захоронены…Они от ливней не лоснятся,над ними ветерне проносится.Я знаю:мертвымсны не снятся!К дорогамэто не относится.Я верю: имчерез годины,полузабытым,тихо грезится:они опятьна солнце греются.Они опять необходимы.И снова терпко пахнут пряности,и туча громыхает вешняя,и караван шагает вежливодорогой слез,дорогой радости…И вновь стерня сухая колется,и суженые вновь прощаются.Храпящаяпроходит конница,с подковамитеряя счастье…Дороги грезят,опечаленынесбыточностью этих снов…А в каменную пыль впечатаныследы босых дубленых ног!Дороги длинные, протяжныезасыпаны и захоронены…Над ними города построены.Легла земля слоями тяжкими.Большое солнце светит ласково,гудроны по земле распластаны.Мерцают рельсовые лезвия…Им хорошо.Они — железные.

Вечер в горах

М. Джангазиеву

Вечер неудержимодвигается туда,где в солнце вцепилась вершинасумрачного хребта.Вцепилась угластыми склонами,замкнула на сто замковскрюченными,холоднымипальцами ледников.Переливается медно…Но вечеру не до игры.Он подступает медленнок самому горлу горы.Он тихий,он мягкий, как олово…И, грузные веки смежив,засыпает гора,под голову облако положив.

Памятник Пржевальскому

А. Салиеву

Пыль спокойно и жирнона дорогах прожаренныхмлеет…Даже горы стареют.Даже вечные горы —в морщинах.Даже скалам бессменнымвсе чаще мерещатся грозы…Я узнал, что бессмертенорел,ставший мертвою бронзой!Я узнал, что нередко,высотой ледниковой натешась,на него заглядевшись,замолкают падучие реки…Мы порою оремо смешных,пустяковых обидах…Неподвижный орелвсей своей оперенностью —в битвах!Всей крылатостью —в небе!..И, взглядом окинув дороги,выбирает из многихту,которая людямнужнее.

Стадион

Поверить не хочу, что это сделаноиз камня,из металлаи из дерева.Что эти переходы кружевные —холодные, немые, неживые…Нет! Он живой!Мы с ним теперь приятели.Меня он принял в теплые объятия —прожаренный безоблачными полднями,тысячеглазой публикой наполненный,наполненный волненьями и страхами…От всех болезней он находит снадобья, —он поглощаетреки лимонадные,похрустывая свежими баранками……А как преображается движение,когда кипит спортивное сражение!Когда он —озорной,помолодевший —вздыхает то с упреком, то – с надеждой.Как он вникает в каждую подробность!И видит все.И ненавидит робость!Стремительность и слаженность приветствуя,он сердцем отмечает каждый промах.Когда ж он произносит слово веское,то это пострашней, чем грохот грома!Действительно, ничем неудержимо…Как он тогда клокочет и дымится,похожий на взрывчатку,на пружину,готовую в секунду распрямиться!До самого конца не затихает……А вы видали,как он отдыхает?Вы пробовалина него взглянуть,когда полночный город успокоится?..Спит стадион,в тугой клубок свернувтрибунные натруженные кольца.

Под водой

С головою накрыла,понесла,закружила волна…И меня обступила,обняла тишина,тишина…Запотевшая маска.Прохладная синяя жуть…Обитателем Марсасебе самому я кажусь.Можно быть невесомым,можно птичий полет повторить.Можно тихо и соннов бездонном пространстве парить.Можно весело ринутьсяв темноватую, длинную глубьи руками зарытьсяв сплетенье невиданных клумб…Здесь колышутся водорослимедленно,не торопясь…Можно в заросли пестрые,как в свежее сено,упасть!Здесь ни всплеска, ни всхлипа, —тишинаговорить не велит…Онемевшая рыбагубами слегка шевелит.Камни в рыжих накрапах, —лоснящиеся бока.Царство медленных крабов,неслышное царство песка.Одиноко и тускломелькнула кефаль в стороне.Виснет льдышка медузы,покорная тишине.Тишина нарастает.Тишина за спиною встает.Мне здесь грохотане хватает!Мне ветранедостает!

Рыбаки

С. Красаускасу

Что вы ловите, рыбаки?Что ловите?..Как всегда, неприступны и застенчивы, —над гудящей рекой вы расставили локти,будто не удочки у вас в руках,а уздечки.Будто это не река, а конь взнузданный,будто слышится вам топот копыт частый,будто в жизни вамтолько это и нужно, —вечно мчаться за своим рыбацким счастьем.Пригибаясь к холке коня, тихо охаете…А к высоким сапогам глина прилипла.А в ведерках — сплошняком ерши да окуни…Где ж она —золотая вашарыбка?..Мимо вас по реке — лодки, лодки…А за моим окном глухо шумит улочка.Я сижу, расставив широко локти.У меня в руках не карандаш, а тоже – удочка.Я, как вы, рыбаки,пробую разное.Мне ленивую плотву ловить не хочется.Я в поток ревущий удочку забрасываю, —по тетрадному листукруги расходятся.Расходятся круги, разбегаются…А улов мойвяло иглами ершится.Над усталой головою солнце катится,в каждой капле отражаясь,в каждой жизни…Может, скажут: «Ты ловить не умеешь!Не всегда тебе терпенья хватает…»Нет, поймите, —мне надоела мелочь, мелочь!А где — она?Где моя рыбказолотая?Где она — неповторимая — хоронится?На какой такой глубине опасной?Как вам ловится, рыбаки?Как ловится?Я желаю вам удачи.Удачи рыбацкой.