Собрание стихотворений

Семенов Леонид Дмитриевич

III

Жарче, жарче пламя злое! В диком трепете твоем мы блаженство неземное смертной мукой познаем! Мой жених огнем жестоким сжег мой девственный венок и таинственно-глубоким зрела жизни я поток. Сладострастными речами он мой разум опьянил и бесстыдными огнями тело робкое обвил. Я безвольно, я безгласно отдалась яру страстей, мне ль бороться своевластно с блеском пышущих огней?! Жарче, жарче! Страх откинем. Пойте люди? Мы в огнях… Быстро, быстро с гимном сгинем на ликующих кострах!..

1903

ГИМН

О

пойте, пойте гимн страданью, слагайте песнь его огню! От испытанья к упованью, от упованья к ликованью — наш путь к сияющему дню! За счастьем жалким, счастьем дольним мы раболепно не пошли, не сном плененные крамольным, от мук невольных к мукам вольным свою святыню понесли! Нет, выше мира, мира тленья — мир исступленья, мир мечты. В огне ступени искупленья и от паденья до спасенья все звенья пламенем чисты! О пойте, пойте гимн страданью, пути так близки наяву! От испытанья к упованью, от упованья к ликованью, от ликованья к божеству!

ПЛЯСКИ

Мы пляшем, пляшем, пляшем, несемся с гиком по холмам, пред богом плясок в круге нашем пусть плоть покорствует кругам! Дана нам радость в сочетаньи, в сплетеньи тесном в сгибах тел; священно голых ног мельканье, блажен, кто в плясках быстр и смел! Бегите, братья, шибче, девы! Пусть ходит ветер от рубах. От Бога — буйные запевы, и Бог наш юный — чист и наг! Ему не надо лжи и сказок, пред ним быть вольно без личин, пред Богом хмеля, Богом плясок мы все в сплетеньях как один! Быстрей и шибче до забвенья! Растут желанья, резвость ног… До исступленья, до паденья нам заповедал пляски Бог!

1904

СОЗЕРЦАНИЯ

ОЛЬХА

Стоит в лесу угрюмая, безмолвная ольха. Над нею, — словно думая, ночь белая тиха. Кругом сосна корявая, под мохом кочки пней, вода в болоте ржавая, ольха склонилась к ней. Там корни влажной глиною питаются на дне, опутанные тиною, трудятся в тишине. Заклятьями глубокими сплетенные с землей, питают жизни соками ольху с ее листвой. Но скрыт игрой блестящею их девственный тайник; перед ольхой дрожащею родной лишь явлен лик.

1903

СОНЕТЫ

I

Ты помнишь? — мы гимны Варуне слагали, им вторили тихого Ганга струи, и рощи и долы тем песням внимали, и звезды, в волнах зажигая огни. Мы были как боги, не знали печали, но слезы восторга невольно текли: те слезы мы в волны с молитвой роняли, и волны их к лону морскому несли… Ты помнишь, как лотосам стройным и нежным о счастье людей и богов безмятежном шептала чуть слышно, ласкаясь, река. И лотос дрожал в упоеньи блаженном, а в воздухе мерно с напевом священным сливался молитвенный шум тростника?

II

Ты помнишь? — в стране пирамид раскаленной, где с негой роскошною царственный Нил лобзает и лижет волной полусонной гранит

многовечный безмолвных могил, там, помнишь, Изидою жрец вдохновленный молиться таинственно в храм уходил, и падали ниц мы толпою смущенной на камни в дыму благовонных кадил? Под скорбные песни молитв покаянных тонули мы в грезах туманных и странных, но видеть не смели богини лица. И сфинксы загадочно в волны глядели, а волны струились к неведомой цели и страхом сжимались людские сердца.

III

Ты помнишь ли берег Эллады счастливой, под солнцем лазури прозрачной покой, в дубраве мельканье наяды пугливой, крик фавна и звонкую песнь под скалой; а утром у моря, где лавр над оливой склонился, увенчанный цепкой лозой, ты помнишь богиню — всю в пене ревнивой и прядь ее светлых волос над волной? Там мирно трудясь над родными полями, мы жили, не зная вражды с небесами; ни злобы, ни грешных волнений в крови; и просто к нам боги с небес приходили, и смертных невинным напевам учили и мудрому знанью и счастью в любви.

IV

Ты помнишь берег Иордана, куда гонимые тоской, на голос строгий Иоанна текли мы жадною толпой. Он приходил к нам с гор Ливана; был бледен — лик его худой; горел как солнце из тумана святых очей огонь сухой. Он нас крестил водою чистой и вел стезею каменистой к смиренью, к подвигам святым! не пил вина он и сикера, и крепла дерзостная вера при нем — в Грядущего за ним…

1902

ИСКУШЕНЬЕ

Сквозь непроглядные туманы лежал мне в горы тесный путь. Болели ног усталых раны, но сладко вера жгла мне грудь. Я к звездам шел на свет лучистый, блуждал и падал, шел опять, и день и ночь огонь их чистый не уставал душе сиять. Но вот у бездны путь суровый: он выше к звездам не ведет, и дух иной во власти новой передо мной с земли встает. И беспредельно сладострастно рисует пылкая мечта, как упоительна прекрасна — его земная нагота! До звезд — ни крыльев, ни дороги, а с утомительных вершин пути так близки, так отлоги к манящим призракам долин…

1901

Я — ЧЕЛОВЕК

Я — человек, работник Божий, с утра до вечера тружусь; «спаси нам, Боже, от бездожий родную ниву!» так молюсь. Я — человек, земле я предан. Я — сам земля, от плоти — плоть, но мною пот лица изведан, и все отпустит мне Господь. Я — человек, любви покорен, в отдохновенья друг страстей. С людьми я злобен и притворен, но мать люблю моих детей. Я — человек, страшусь могилы, не за себя, за свой побег, родные дети — сердцу милы; продли для них мне, Боже, век! Я — человек, я здесь прохожий, не мной отмерен мне урок, но верный вечной воле Божьей от мыслей выспренних далек. И так молюсь: «Дай и в морщинах мне, Боже, сеять, жать, пахать, любить без мысли мир в долинах и землю потом прославлять!»