Собрание стихотворений

Семенов Леонид Дмитриевич

1904

САДЫ

Мне снятся поля благочестивых, сады, ликующие красками цветов. Нет лиц в садах, суровых, злых и некрасивых, нет слез, тоски и неспокойных снов. Резвятся дети, их весел смех беспечный. Сплетают с девушками юноши венки, несутся в пляску, — пляски бесконечны. Как лани юные все быстры, гибки и легки. Проходят женщины, как сладостные тени, их ласков голос, как неба синь, их взгляд, в молитве благостной сгибаются колени, покорно все, как овцы к пастырю, спешат. Отец

их пастырь — святой и величавый; как снег руно Его кудрей. Не надо жертв Ему, не надо славы: Он сам — дитя безумное среди детей.

1904

ПОЛДЕНЬ

Синее, синее небо. Томящая даль! Ни тучки в небесной пустыне. Спит все земное, не спит лишь о прошлом печаль, да лист на дрожащей осине. Тайны тягучие тихо подкрались: спутан узор. Тени застыли: о смерти и вечности их разговор. Мертвая, мертвая тишь! Нас томит этот зной! Безжалостно солнце в лазури. Боже, как грозен и мертвенен моря покой! Мы страждем, томимся без бури! Тени и тайны все те же и та же все тишь, быть иль не быть? — Чайка взлетела и вздрогнул камыш… тайн оборвалася нить…

1902

ИВАНУШКА

Пчелки, пчелки мои золотистые, я — ваш кроткий, тоскующий брат. С вами цветики в поле душистые, не со мной, не со мной, говорят. Я один между вами все с думами; вот брожу в благовонном чаду, сердцем скорбный с мечтами угрюмыми я чужой здесь, я мимо пройду. Но уйду и для таинства старого пчелок труд соберу, сберегу. За вечерней свечу воску ярого пред иконой с молитвой зажгу. Будет теплиться жертва убогая, жертва пчелок, цветов и моя. Как они, стану снова пред Богом — я как они — тихий сердцем и я.

1904

ВЕЧЕР

Вот повеяло прохладой, тени длинные легли и над храмом, над оградой чертят ласточки круги. Стал на паперти церковной сиротливо нищих ряд, старцы в немощи духовной знамя крестное творят. И к Заступнице — Царице под вечерний перезвон богомольцы вереницей подошли со всех сторон. В небе мирно над полями ровным пламенем горя, с золотыми куполами спорит алая заря. Детям снится: их хранитель отрок с благостным челом безмятежную обитель осенил своим крылом.

1903

НА МЕЖЕ

Я сын своих полей — без пышности и сана молюсь родной земле, молюсь подземным силам, живительной росе полночного тумана и с темной высоты сверкающим светилам. Молюсь один, когда в селеньях люди спят, молюся на меже, где благостней святынь мне о Тебе в тиши колосья говорят и на Тебя глядит пахучая полынь. Молюсь в ночи — святой

и благодатью сильной без алтаря и слов, без крови жертвы тучной молюсь, как молятся цветы мечтой беззвучной о ниве зреющей, о жатве дня обильной…

1903

Солнце, солнце надо мною

Солнце, солнце надо мною под ногами — таль. Радость родилась весною умерла печаль. Солнце, солнце — вековые нам черты яви. Ризы, ризы снеговые с матери сорви! Ей мы таинства готовим, к ней — идем! Солнце в небе славословим, радостью живем!

В ЯРУ

Поля таинственно венчаются; звучит призывно смутный голос. Молчу, молюсь… Мольбы срываются. К земле поник ядреный колос. Ловлю ветров слова предвечные, в яру лучей сбираю травы, бегу, спешу в луга заречные и в многотайные дубравы. За лесом жду очами жадными, сверкнет ли молния изломом? Припав к корням, губами страдными ищу воды под черноземом. И нет пощады. Жар убийственный. Лежу у дуба векового: — молчит сурово темнолиственный. В молчаньи, мнится, будет слово. И громче звон в ушах томительный, и боль в груди! Вот пал на землю. Но свет открылся ослепительный… О свет! От солнца смерть приемлю…

1904

ЗЕМЛЯ

I

В небе серебряном звон колокольный, утренний воздух прохладен и тих; с неба сойдет ко мне светлый, безбольный, солнце — мой муж, мой жених… Паром овеянная, потом взлелеянная, вся ли я прах? Хлебом засеянная вся в бороздах. Солнечность, солнечность, в лоно свято ко мне низойди! Утро весеннее так благовонно, буйно-томительный день впереди!

II

Замер вдали и синеется рОсами дымно-овеянный лес. Солнечность вечная сеется с купола бледно-молочных небес. Девственно-черная, вся обнаженная мать, истомившись, в поту замерла. Мукам покорная, вся распаленная плоть свою детям на труд предала. Солнечность, солнечность вешняя, семя во мне напои! В мире живая и в мире вся здешняя, солнцу я раны раскрыла свои.

III

Ярость упала. Солнце устало, реки подернулись белым туманом. Тень от востока широко сбежала, пала на землю к зияющим ранам. Встали, подвиглись над ними прохлады, силы ярёмные снова растут, снова готовятся таинства страды, деется древний, таинственный труд. Сладостно семени в плоти приимчивой. Силе молитесь родящего чрева! В неге вечерней, в неге разымчивой мать возрастит вам родные посевы.