Собрание Стихотворений

Смоленский Владимир Алексеевич

* * *

Крестьянка очень любит кролика И холит бережно его, Немалая есть в сердце толика Любви, для кролика того. И в час, когда заря румянится, И в полдень, и в вечерний час Охапка сладких трав достанется Ему, с улыбкой бабьих глаз. Хозяин очень одобрительно И добродушно поглядит, И сын его, неукоснительно, С ним утром поиграть спешит. И сердце кроличье невинное Ответной нежности полно, Беззлобное и неповинное, Любовию живёт оно. Но в день рождения хозяина Иль в день, когда приходит гость, Крестьянка, утром, без раскаянья В

глаз кролику вонзает гвоздь. И он висит безмолвный, плачущий Кровавой, страшною слезой; А сын, вокруг голгофы скачущий, На трупик поглядит живой И облизнётся в ожидании Обеда сытного, и вот, Уходит кроличье страдание В урчащий в сытости живот.

* * *

Сияет солнце над моим Сервозом, На солнце набегают облака, И пахнет из коровника навозом, И пахнет эдельвейсами слегка. И облака, что в ледяном эфире Блуждая, не нашли себе приют, К моим дверям, к душе моей и к лире В серебряном сиянии плывут. Вот ночь пришла, и в месяце двурогом Небесная уснула тишина… О, этот кубок, поднесённый Богом, Я выпью с наслажденьем и до дна.

* * *

Вот ты идёшь тропинкою в лесу, Скучая, папиросу зажигаешь И эту первозданную красу Вокруг себя почти не замечаешь. А рядом Бог, и звери, и цветы — Ты ничего уже о них не знаешь — Змея на солнце греется, и ты Её тяжёлым камнем убиваешь. Да, ты силён — в руке и палка есть, И камень твой так точно попадает — Но можешь ли ты белоснежно цвесть, Как этот ландыш, что благоухает? В потерянном раю, к твоим ногам Он льнуть легчайшим стеблем продолжает, И та змея к нежнейшим лепесткам Свою главу прелестную склоняет.

Элегия

Зинаиде Верник

Выхожу я на закате В поле, через буерак, Васильки синеют в злате, В серебре алеет мак. А вдали, как сновиденье, Как надежда иль мечта, Пушкинским стихотвореньем Пролетает высота. — Больше ничего не надо, Лишь идти, идти, идти Меж цветов чудесных сада По чудесному пути. Тихо запад розовеет, В сердце чисто и светло, И легко мне в очи веет Ночи звёздное крыло.

* * *

Альпинист стремится ввысь — не верьте Ни усилью, ни мечте его, Кроме льда, усталости и смерти Нет на этих высях ничего. Не стремись к земным вершинам, силы — Береги для тех иных высот, Где над бездной Херувим поёт, Где парят Престолы, Власти, Силы.

* * *

Смотри, как медленно и плавно И величаво в вышине Орёл стремит полёт державный В ветрах и солнечном огне. Смотри, на малое мгновенье Как бы внезапно измождён, Преодолев закон паденья, В лазури замирает он, Чтоб камнем рухнуть на добычу, Что в страхе, в прахе залегла… Ты видишь, есть предел величью — Два в небе сложенных крыла.

Мазепа

…Казак на север держит путь,

Казак не хочет отдохнуть…

Голубыми лучами печали и тайны Залиты сумасшедшие ночи Украйны. И зашита измена в казачьей папахе, И топор серебром отливает на плахе. И Мария, что гетмана любит седого, И судьба, что не знает исхода иного, И на гибель казачья летящая лава, И Петром под Полтавой разбитая слава… …Так в безумном полёте, в безнадежной погоне Под кнутом задыхаются, падают кони. Кровь

и пена на Карла серебряной шпоре, И Анафемы рокот в Московском соборе. Тёмный лик на озёрной качается зыби — Выпей, царь, за любовь, за Марию, за гибель! Спит Украйна и бредит, не может проснуться, — Старый Гетман, в Диканьку тебе не вернуться. Зарастают дороги к забытому склепу — Ах, Мария, зачем полюбила Мазепу!

Стихи о Лермонтове

Есть скука и слава, шампанское, дикий Кавказ, Есть слёзы скупые из гордых и сумрачных глаз. Есть Зимний Дворец, и суров Государь во дворце, Есть отблеск нездешний на детском, усталом лице. Есть мальчик шотландский, попавший в российский полон, Есть остров Елены, где царствует Наполеон, Есть всё, что терзает, и мучит, и гонит, и гнёт, Есть парус — но буря его на клочки разорвёт. Кремнист и туманен и труден твой путь на земле, Но слух мой лелея, твой голос не молкнет во мгле. О, как ты несчастен, мой бедный, единственный друг, «А жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг»… В кавказском ущелье на грудь наведён пистолет — Но смерти, мой мальчик, мой ангел, мой мученик, нет

* * *

Над Чёрным морем, над белым Крымом Летела слава России дымом. Над голубыми полями клевера Летели горе и гибель с севера. Летели русские пули градом, Убили друга со мною рядом, И Ангел плакал над мёртвым ангелом… — Мы уходили за море с Врангелем.

* * *

Есть яма, которую ты не минуешь; Есть губы, которые не поцелуешь. Далёкая лира, которою бредишь, Отчизна, в которую ты не доедешь. Над горем, которому нету начала, Над счастьем, к которому нету причала, Горит в небесах, утопая глубоко, Недвижное, страшное Божие око.

* * *

Ты в крови — а мне тебя не жаль, Ты в огне, а я дрожу в ознобе… Ты жила во лжи, труде и злобе, Закаляла и сердца, и сталь. Ты людей учила не жалеть И своих детей не пожалела, Ты почти что разлучилась петь, Помнишь ли, как раньше райски пела? Как же мне теперь с тобою быть, С горькою моей к тебе любовью? Вновь земля твоя набухла кровью, Ран не счесть и горя не избыть. Защищаясь сталью и хулой, Бьёшься ты, кольцом огня объята, Страшное сияние расплаты Полыхает над твоей землёй. Страшная расплата за грехи, За насилие над человеком, За удары по сомкнутым векам, Вот за эти слёзы и стихи. Мне тебя не жаль — гори, гори, Задыхайся в черных клубах дыма — — Знаю я, что ты неопалима, Мать моя, любовь моя — умри! Нет пощады, падай до конца, Чтобы встать уже весь мир жалея, Чтобы в мире не было светлее Твоего небесного лица!

* * *

Я знаю, Россия погибла И я вместе с нею погиб — Из мрака, из злобы, изгибла В последнюю гибель загиб. Но верю, Россия осталась В страданье, в мечтах и в крови, Душа, ты сто крат умирала И вновь воскресала в любви! Я вижу, крылами блистая, В мансарде парижской моей, Сияя, проносится стая Российских моих лебедей. И верю, предвечное Слово, Страдающий, изгнанный Спас Любовно глядит и сурово На руку, что пишет сейчас. Недаром сквозь страхи земные, В уже безысходной тоске, Я сильную руку России Держу в моей слабой руке. 1955