Собрание Стихотворений

Смоленский Владимир Алексеевич

* * *

Земная жизнь — коротких лет Неторопливое теченье… Здесь даже звук, здесь даже свет Пропитан холодом и тленьем. День вспыхивает, гаснет вновь… Не верьте, ничему не верьте, Здесь нет надежды, здесь любовь — Напоминание о смерти. Здесь Бога нет, Он где-то там, Он где-то — иль нигде — над нами, Не поднимайте ж к небесам Глаза, сожжённые слезами. Примите тлен и нищету Земли и, вместе с ней сгорая, Всё разлюбив, всё понимая, Клонитесь молча в темноту.

* * *

От

музыки и от вина, От душного дыханья ночи Порочные сияют очи, Как звёзды ангельского сна, От музыки и от вина, От пения цыганки пьяной Ты вновь становишься желанной, Ты вновь становишься ясна, От музыки и от вина, Над дрогнувшим склоняясь миром, Ты счастьем, верностью и миром Со мною соединена, От музыки и от вина, Безумною мечтой сияя… Как будто ты не тварь земная, А вечная моя жена.

* * *

Так с мышью играет кошка, Гладит остреньким коготком: «Помучься ещё немножко, Умереть успеешь потом. Помучься под мягкой лапкой, Не надейся — не отпущу, Награжу тебя смертью сладкой. Награжу — когда захочу». Не могу оторваться от взгляда Зрачков твоих, нежно-пустых, Зверю, тени, чудовищу ада Каждый вздох мой и каждый стих. У самого сердца колет Коготок, то слабей, то сильней, Никуда не скрыться от боли, От жестокой и нежной воли Тёмной души твоей.

* * *

Никого не любить, ни себя, ни других — никого. Ничего не хотеть — даже смерти, не ждать — даже чуда, Вот, отчаянье стало спокойное, как торжество, Стало каменным сердце, и камни, и камни повсюду. Стало каменным сердце, а ты говоришь о любви, Стало каменным сердце, а ты говоришь о надежде, Те же звёзды сияют и лгут и сияют как прежде, Только сердце как камень, а было в слезах и крови. Надо много вина, чтоб забыть, чтоб поверить опять, Надо много вина, чтобы сердце согреть ледяное, За кабацкою стойкой, последнее место земное, Где мы можем ещё улыбаться, любить и мечтать. Дай мне руку твою на прощанье — уж близок рассвет, Гаснут души, и звёзды уходят дорогою млечной Вот, ещё одну ночь скоротал с пьяной музой поэт, Вот, ещё одну ночь, а ведь каждая ночь — бесконечна.

* * *

Всё давным-давно просрочено, Пропито давным-давно, Градом бито, червем точено, Светом звёздным сожжено. Всё давным-давно раздарено, Выменено на гроши, Выкрадено, разбазарено, Брошено на дно души. Все законы непреложные Твёрдо знает нищета: Каждая надежда — ложная, Каждая любовь — не та… Только смутное томление, Тёмные, в бреду, слова, Тёмный сон о пробуждении… И на самом дне падения Ожиданье торжества.

* * *

Так в безрадостной страсти сгорает холодное сердце, Так в чаду догорают последние дни на земле… Буду вечно в аду в свою жизнь с отвращеньем глядеться, Будет пламя лизать отраженье на мутном стекле. Будут

вечно звучать, вечной болью и вечною ложью, Все слова, все стихи — о, как мутная гладь глубока! — Буду снова и с новой клониться на смятое ложе, Будет снова и снова тоска, и тоска, и тоска. И последнею болью, которой названья не знаю, И последнею ложью, которой названия нет, Будет тихий, покорный, высокий — как будто из рая, Твой призыв, — твой далекий, печальный и ласковый свет.

* * *

Шампанское, и водка, и абсент, И музыка, и запах ресторана — Затянутая в смокинг обезьяна Старухе шепчет сальный комплимент. Поёт цыган, а важный метрдотель Склоняется к икающим влюблённым — Карману и душе опустошённым Должно быть вреден благодатный хмель. Он жжёт огнём свинцовые сердца, Их прочный мир шатается и тает, Обломанные когти выпускает Придушенная совесть подлеца. Уйдём, мой друг, отсюда навсегда, Мы тоже пьяны, но совсем иначе… Уйдём скорей, иль ты опять заплачешь От боли, отвращенья и стыда. Откроем дверь, пусть ветер пробежит По волосам, по тихим струнам лиры, Пусть мир иной, страдающий и сирый, Заблудших нас и примет и простит.

* * *

Уходит жизнь, слабеют силы, И всё невыносимей жить, Но голос музы, голос милый Не в силах сердце разлюбить. Всё призрачно, всё безнадежно… Но иногда, но иногда Далёкий голос, голос нежный Оттуда долетит сюда, И сердце вздрагивает. Жадно Прислушивается. Едва, Едва он слышен. Беспощадный Шум, заглушающий слова Меж Ней и мною. О, как трудно, Мучительно и сладко мне Чуть слышный отзвук песни чудной В блаженном слушать полусне, И слов разорванных на части, И звуков смысл воссоздавать, И тени света, тени счастья Во мгле и боли прозревать.

* * *

Уходи навсегда, исчезай без следа в темноте, Из которой я вызвал тебя вдохновеньем и страстью, Я не в силах тебя удержать на такой высоте — На такой высоте разрывается сердце на части. На такой высоте слишком страшно, и трудно дышать, Я тебе возвращаю свободу, моя дорогая, — Так срываются звёзды, что больше не в силах сиять, Так снижается пламя, в ночи ледяной догорая. Я прощаюсь с тобой, я тебе улыбаюсь в слезах, Я тебе улыбаюсь, от сердца тебя отрывая… Ты сияла надеждой в моих безнадежных мечтах, Я прощаюсь с тобою, любя и уже забывая.

* * *

Владиславу Ходасевичу

Всё глуше сон, всё тише голос, Слова и рифмы всё бедней, — Но на камнях проросший колос Прекрасен нищетой своей. Один, колеблемый ветрами, Упорно в вышину стремясь, Пронзая слабыми корнями Налипшую на камнях грязь, Он медленно и мерно дышит — Живёт — и вот, в осенней мгле, Тяжёлое зерно колышет На тонком золотом стебле. Вот так и ты, главу склоняя, Чуть слышно, сквозь мечту и бред, Им говоришь про вечный свет, Простой, как эта жизнь земная.