Собрание стихотворений

Рубцов Николай Михайлович

1965

ВЕНЕРА

Где осенняя стужа кругом Вот уж первым ледком прозвенела, Там любовно над бедным прудом Драгоценная блещет Венера!.. Жил однажды прекрасный поэт, Да столкнулся с ее красотою. И душа, излучавшая свет, Долго билась с прекрасной звездою! Но Венеры играющий свет Засиял при своем приближенье, Так, что бросился в воду поэт И уплыл за ее отраженьем… Старый пруд забывает с трудом, Как боролись прекрасные силы, Но Венера над бедным прудом Доведет и меня до могилы! Да

еще в этой зябкой глуши Вдруг любовь моя — прежняя вера — Спать не даст, как вторая Венера В небесах возбужденной души!

ОТТЕПЕЛЬ

Нахмуренное, с прозеленью, небо, Во мгле, как декорации, дома, Асфальт и воздух Пахнут мокрым снегом, И веет мокрым холодом зима. Я чувствую себя больным и старым, И что за дело мне до разных там Гуляющих всю ночь по тротуарам Мне незнакомых девушек и дам! Вот так же было холодно и сыро, Сквозил в проулках ветер и рассвет, Когда она задумчиво спросила: — Наверное, гордишься, что поэт? — Наивная! Ей было не представить, Что не себя, ее хотел прославить, Что мне для счастья Надо лишь иметь То, что меня заставило запеть! И будет вечно веять той зимою, Как повторяться будет средь зимы И эта ночь со слякотью и тьмою, И горький запах слякоти и тьмы…

(Май 1962)

ПОД ВЕТВЯМИ БОЛЬНИЧНЫХ БЕРЕЗ

Под ветвями плакучих деревьев В чистых окнах больничных палат Выткан весь из пурпуровых перьев Для кого-то последний закат… Вроде крепок, как свеженький овощ, Человек, и легка его жизнь,— Вдруг проносится «скорая помощь», И сирена кричит: «Расступись!» Вот и я на больничном покое. И такие мне речи поют, Что грешно за участье такое Не влюбиться в больничный уют! В светлый вечер под музыку Грига В тихой роще больничных берез Я бы умер, наверно, без крика, Но не смог бы, наверно, без слез… Нет, не все, — говорю, — пролетело! Посильней мы и этой беды! Значит, самое милое дело — Это выпить немного воды, Посвистеть на манер канарейки И подумать о жизни всерьез На какой-нибудь старой скамейке Под ветвями больничных берез…

Лето 1970

НА РОДИНУ!

Во мгле, по холмам суровым,— Без фар не видать ни зги,— Сто километров с ревом Летели грузовики, Летели почти по небу, Касаясь порой земли. Шоферы, как в лучший жребий, Вцепились в свои рули, Припали к рулям, как зубры, И гнали — в леса, в леса! — Жестоко оскалив зубы И вытаращив глаза… Я молча сидел в сторонке, Следя за работой мужчин И радуясь бешеной гонке Ночных продуктовых машин. Я словно летел из неволи На отдых, на мед с молоком… И где-то в зверином поле Сошел и пошел пешком.

1962

ПРИВЕТ, РОССИЯ…

Привет, Россия — родина моя! Как под твоей мне радостно листвою! И пенья нет, но ясно слышу я Незримых певчих пенье хоровое… Как будто ветер гнал меня по ней, По всей земле — по селам и столицам! Я сильный был, но ветер был сильней, И я нигде не мог остановиться. Привет, Россия — родина моя! Сильнее бурь, сильнее всякой воли Любовь к твоим овинам у жнивья, Любовь к тебе, изба в лазурном поле. За все хоромы я не отдаю Свой низкий дом с крапивой под оконцем. Как миротворно в горницу мою По вечерам закатывалось солнце! Как весь простор, небесный и земной, Дышал в оконце счастьем и покоем, И

достославной веял стариной, И ликовал под ливнями и зноем!..

1969

СТАРИК

Идет старик в простой одежде. Один идет издалека. Не греет солнышко, как прежде. Шумит осенняя река. Кружились птицы и кричали Во мраке тучи грозовой, И было все полно печали Над этой старой головой. Глядел он ласково и долго На всех, кто встретится ему, Глядел на птиц, глядел на елку.. Наверно, трудно одному. Когда, поеживаясь зябко, Поест немного и поспит, Ему какая-нибудь бабка Поднять котомку пособит. Глядит глазами голубыми, Несет котомку на горбу, Словами тихими, скупыми Благодарит свою судьбу. Не помнит он, что было прежде, И не боится черных туч, Идет себе в простой одежде С душою светлою, как луч!

(1967)

СТОИТ ЖАРА

Стоит жара. Летают мухи. Под знойным небом чахнет сад. У церкви сонные старухи Толкутся, бредят, верещат. Смотрю угрюмо на калеку, Соображаю, как же так — Я дать не в силах человеку Ему положенный пятак? И как же так, что я все реже Волнуюсь, плачу и люблю? Как будто сам я тоже сплю И в этом сне тревожно брежу…

СЕНТЯБРЬ

Слава тебе, поднебесный Радостный краткий покой! Солнечный блеск твой чудесный С нашей играет рекой, С рощей играет багряной, С россыпью ягод в сенях, Словно бы праздник нагрянул На златогривых конях! Радуюсь громкому лаю, Листьям, корове, грачу, И ничего не желаю, И ничего не хочу! И никому не известно То, что, с зимой говоря, В бездне таится небесной Ветер и грусть октября…

ЗАЧЕМ?

Она совсем еще ребенок — И ясен взгляд, и голос тонок. Она совсем еще дитя — Живет играя и шутя. — Давай походим темным лесом! — Давай разбудим соловья! Там у дороги под навесом Моя любимая скамья. — Давай сбежим скорее в поле! — Давай посмотрим на зарю!..— Я подчиняюсь поневоле И тоже что-то говорю. Но чувства борются во мне, Я в жизни знаю слишком много, И часто с ней наедине Мне нелегко и одиноко. И вот она уже грустна, И вот уже серьезней встречи, Совсем запутает она Клубок моих противоречий! Зачем же мы ходили лесом? Зачем будили соловья? Зачем стояла под навесом Та одинокая скамья?

В ОСЕННЕМ ЛЕСУ

Доволен я буквально всем! На животе лежу и ем Бруснику, спелую бруснику! Пугаю ящериц на пне, Потом валяюсь на спине, Внимая жалобному крику Болотной птицы… Надо мной Между березой и сосной В своей печали бесконечной Плывут, как мысли, облака, Внизу волнуется река, Как чувство радости беспечной… Я так люблю осенний лес, Над ним — сияние небес, Что я хотел бы превратиться Или в багряный тихий лист, Иль в дождевой веселый свист, Но, превратившись, возродиться И возвратиться в отчий дом, Чтобы однажды в доме том Перед дорогою большою Сказать: — Я был в лесу листом! Сказать: — Я был в лесу дождем! Поверьте мне: я чист душою…