Собрать Русь ! (Не в силе Бог, а в правде)
Шрифт:
София притаилась у окна и глядит в сад.
Видит она старушку почтенную, жену воеводы Анну Кондратьевну, хитрую бабу. Чтобы потешить Елену, Анна и себя забыла. Ползает на карачках по лугу зеленому, а Дмитрий, малютка пятилетний, забрался ей на спину и, изображая всадника, поколачивает старуху и ногами, и кнутиком.
Смеется Елена, до слез смеется, а за нею смеются и все присутствующие, смеется и Аннушка, довольная, что распотешила молодую княгиню.
Кряхтит она от боли; ломит ей поясницу, с непривычки совестно ей перед сенными девушками, а Дмитрий
– Еще хочу кататься! Еще хочу!
– Потешь ребенка, старая!
– Чего же остановилась? Не видишь, Дмитрий кататься хочет!
И снова начинается потеха, и звучит громкий смех...
Не забавляла бы так Аннушка молодого князька.
Она сама привыкла издеваться над своими смердами и холопками, но беда стряслась над ее мужем.
Попался воевода в дурных делах. Враги ли его оклеветали, или и вправду лукавый попутал, а только разгневался на него Иван Васильевич, отнял воеводство и приказал разобрать дело по всей строгости.
Бросили воеводу Перебоева в темницу, в подвал сырой и холодный; иной день дадут хлеба, а иной и так просидит.
Всхлопоталась Аннушка, как бы выручить мужа. Просит одного из прежних друзей, просит другого - отворачиваются и слушать не хотят.
Разгневался государь Иван Васильевич, так уж какое тут заступничество! Молчи да кланяйся, не то и тебе достанется.
– Не торопись, Кондратьевна, - посоветовал ей один добрый человек: Выждать время надо. Придет веселый час, тогда можно будет слово молвить.
– Найди путь к Софии Фоминишне, - добавил другой советчик.
– Пожелает помочь тебе - так все сделает...
– А не то Елену Стефановну попроси. К ней Иван Васильевич, государь наш, милостив стал.
Достала Аннушка дорогих соболей, купила игрушек самых лучших и сумела проникнуть к Елене. Несколько дней уже изощрялась бедная старуха, льстила, угождала и паясничала, чтобы только заслужить милость и затем вымолвить свою просьбу, но все не удавалось улучить минуты.
Не зная, какие причины заставляют так поступать Аннушку, София Фоминишна с презрением смотрела на нее.
Приход Марфы нарушил размышления государыни.
Она принесла известие, что бахирь, которого желала послушать София, явился.
– Хорошо, приведи его сюда!
– стремясь отдохнуть от своей тоски, сказала она.
– Прикажешь, государыня-матушка, звать Елену Стефановну? Она ведь тоже до сказок охоча...
– лукаво спросила Марфа.
– Делай что сказываю!
Марфа низко поклонилась и вышла. Через несколько мгновений она возвратилась со стариком сказочником, а вместе с ними пришла и гречанка Ида.
Из сада все так же доносились веселые речи, смех и песни, так же жизнерадостно раздавался голосок Мити и его серебристый и звонкий хохот и так же болезненно отдавались эти звуки в душе Софии.
Несколько нараспев говорил старик Хрисашка свою сказку. Сюжет ее был оригинальнее, чем обычные повествования такого рода, и София Фоминишна заинтересовалась речью бахиря, умевшего оттенять рассказ, а в драматических местах даже ударявшего
Сказка заключалась в следующем.
Жил старик старый и богатый. Было у него два сына: Дубинушка и Березушка. Дубинушка был глупый и чванливый, а Березушка умный и ласковый, и жен они себе взяли подходящих. Дубинушка женился на Осинушке, а Березушка взял Ивушку. Первая была хитрая и лукавая, нравом изменчивая, а вторая - добрая и покорная, на всякое дело пригодная.
Любил старик младшего сына и должен был любить старшего, потому кто раньше рожден, тому и счастья больше отпускается. Дает старик Дубинушке кусок пирога в явь, а Березушке два тащит, да только чтобы люди не видели... Купил он Осинушке жемчуга скатные, а Ивушке и того лучше, но просит: не носи на людях, родимая, увидят - засудят нас с тобою. Живем мы в диком лесу, пню вместо образа молимся, а все же нельзя мне по сердцу жалеть, надо по крови да по разуму...
– И стал обижаться Дубинушка, - продолжал бахирь, - говорит: потерялося мое отечество, миновалася моя храбрость молодецкая, никому не грозен я, не люб, не памятлив. Прикажи мне, батюшка, твое дело делати, потому стар ты, из ума выживаешь, коли младшего в роде лучше старшего почитаешь. Обиделся старик, закручинился, нахохлился, да и пошел к соседям. А соседи-то запрошены, да замолены, да посулами улещены. С молодым, с Дубинушкой, им придется вековать, а старика-то с огнем на том свете ищут... И стали соседи недобрую весть вещать. Поделись, говорят, с сыном, с Дубинушкой, а Березушку с Ивушкой отпусти на четыре стороны. Не ко двору они нам, не нашего племени... Не то, говорят, у Дубинушки-то силушки да и подсилья немало прикоплено... Ухнет да гаркнет - послугов немало явится! Ходят татаре по нашему по лесу, ищут пособников, кинжалы точат... Все, кого обидел ты, кто досаду-зависть таит, все с Дубинушкой заодно пойдут, и не сдобровать твоим Березушке с Ивушкой, когда закроешь ты свои глазоньки...
– Довольно, старик! Надоела мне твоя сказка! Незанятная она! нахмурив брови, вымолвила София, понимая намеки бахиря, и взглянула на Иду.
Преданная гречанка молча кивнула головой.
– Дай ему денег и отпусти!
– приказала София Фоминишна.
Ида вышла вместе с Хрисашкой.
Молодая женщина обернулась к окну и, крепко стиснув руки, прошептала:
– Что это значит? Ко мне подсылают выведчиков? Новые козни затеяли? Я думала: все успокоилось... А это... ловкие проделки...
– Говори, что это значит, Ида?
– строго спросила София.
– Тебе, должно быть, известно все... Зачем ты допустила этого... выведчика...
– Выведчика? Нет, государыня... это не разведчик... Он прислан Грушевым.
– Грушевым?.. Значит, есть опасность?
Ида наклонилась к уху Софии и произнесла:
– Иван хочет при отце соправителем быть...
София Фоминишна гордо выпрямилась и закинула голову.
– Этому не бывать!
– воскликнула она, и в глазах ее сверкнули непреодолимая воля и грозный вызов...