Собственное мнение
Шрифт:
— Пересчитайте их. Шесть тысяч долларов в банкнотах по сто. Я вам даю столько же, сколько государство, с точностью до доллара. Но это не значит, что я в чём-то виню себя. Просто у меня широкая душа.
Я внимательно посмотрел на деньги:
— Я пришёл не ради этого. И что я должен сделать для вас ради этих шести тысяч?
— Просто оставьте меня в покое. — Он слегка повысил голос. — Меня не интересует, что вы собираетесь делать с кем бы то ни было. А меня оставьте в покое.
Я сунул деньги в карман
— Отлично. Вы убедили меня в своей искренности. Уйду и больше никогда сюда не вернусь.
Я неторопливо вышел и на втором перекрёстке понял, что меня «пасут». Начал заходить и забегать в различные здания, подниматься и спускаться на лифте, летать по лестницам вверх и вниз. В конце концов оказался на маленькой улице, убеждённый, что оторвался от преследователей. Свернул на бульвар и едва не столкнулся с довольно высоким энергичным человеком. Как будто он меня и ждал.
— Оторвались, — сказал он.
— От кого? — переспросил я осторожно.
— От «мусоров».
— Кто вы?
— Джеймс Хоуген, частный детектив, доверительные дела и прочая. Мои клиенты собирались нанять адвоката, но потом решили, что он может счесть неэтичным то, что от него потребуется. А в наше время частный детектив готов делать всё, поэтому наняли меня.
— Кто вас нанял?
— Кларк и Тилфорд.
— А, эти подлые лжецы, что отняли у меня четыре года жизни.
Он угрожающе замахал пальцем:
— Ставлю вас в известность — ничего не выйдет. Власти предупреждены, у Кларка и Тилфорд а полицейская охрана. Круглосуточная.
— Везёт некоторым.
Детектив лукаво улыбнулся.
— Но вы умеете выжидать, не правда ли? Недели, месяцы, годы и, в конце концов, всё равно отомстите? Будете ждать удобного момента и следить. Сто лет, если понадобится, а?
— По правде говоря, столетнее ожидание исключено.
— Ага, значит, у вас на уме что-то такое, что можно совершить значительно быстрее. Что-то дьявольски хитрое?
— Почему бы и нет? У меня было предостаточно времени обдумать всё. Не секрет, что я продолжал бы гнить в тюрьме и по сей день, не обнаружь адвокат косоглазие у Кларка.
— Кларк не знал о своём косоглазии. Думал, что все видят так же, как и он, пока его жене не надоело смотреть, как он спотыкается. Она и привела его к глазному врачу. Но, в сущности, косоглазие не имеет никакого значения, Кларк всё равно бы обманул.
Я вздохнул:
— Почему?
— Невольно всё произошло, — начал Хоуген. — Кларк вёл очень однообразную, скучную жизнь, все дни были одинаковы для него. Такой, знаете ли, незначительный человек… и для жены, и для близких, и для соседей… для вселенной. А тут появляется шанс быть… хм, замеченным.
— Хотите сказать, что только из желания быть замеченным Кларк готов был лжесвидетельствовать и загнать человека
Хоуген меня прервал:
— Он не знал точно, что страдает ни в чём не повинный человек. Надеялся подкрепить показания Тилфорда.
Я глубоко вздохнул.
— Тилфорд? Почему он лгал?
— Не хотел обыска машины.
— Наверное, в багажнике был труп?
— Нет, пятьдесят килограммов маргарина.
От злости я прикрыл глаза.
— Вот как всё было, — разговорился Хоуген. — Два часа ночи. Тилфорд только что вернулся из Иллинойса, где гостил у брата, и был загружен маргарином, так как тот намного дешевле масла. В момент, когда проезжал пустые улицы города, заработала сигнализация гастронома господина Карнецки. Из любопытства он остановил машину, вышел, приблизился к витринным стёклам и заглянул внутрь. Не увидел ничего, но услышал приближение полицейских машин. Не желая быть замешанным, он направился к своей машине. И надо же случиться такому — возле него остановилась первая полицейская машина, и его окружили вооружённые полицейские. При виде пистолетов он пришёл в ужас. Он сообразил, что подозрение падает на него, и запаниковал.
— Почему он должен был паниковать, чёрт возьми? В наше время невинному человеку нечего бояться полиции.
— Скорее всего, не обвинение в ограблении гастронома пугало этого господина. А если бы полицейские обыскали машину? И нашли бы маргарин? Представьте себе, что об этом узнали бы газеты…
Я выразил несогласие:
— Насколько мне известно, висконсианцы грузят машины маргарином всегда, как только появится возможность пересечь границы штата. И я ещё ни разу не слышал, чтобы полиция арестовала только из-за этого…
— Верно, — прервал меня Хоуген. — Но вы помните процесс? Тилфорд работал в молочной фирме «Лейксайд», в маслобойном цехе. Стань известно об этом маргарине, знаете..
— Уволили бы? — подсказал я.
— Конечно, — подтвердил Хоуген, — поэтому Тилфорд и показал полицейским куда-то на запад и крикнул: «Вон он!»
— Понимаю желание Тилфорда отвести внимание от собственной персоны, — сказал я, — но когда меня и ещё полдюжину человек притащили с соседних улиц и поставили перед ним, почему он не сказал просто, что не узнаёт никого из нас?
— Именно это он и хотел сказать, но когда полицейские расспрашивали о происшедшем, он почувствовал, что вызвал их подозрение тем, что сильно покраснел. Подумав опять о злополучном маргарине и вероятном обыске, он указал на одного из вас и произнёс: «Вот он! Он самый!»
— Значит, решив остаться незапятнанным, он с лёгкостью отправил меня в тюрьму?
— Не совсем так. Он хотел добраться до дому, спрятать маргарин в холодильник, после вернуться обратно в полицию и заявить об ошибке.