Собственность бывшего
Шрифт:
— Диана, — целует он меня, проникая с каждой секундой глубже, замирая лишь на миг, чтобы в следующий момент начать двигаться. Резко. Напористо. Невыносимо грубо и сладко одновременно. Глаза в глаза, кожа к коже.
Я подстраиваюсь под его безумный ритм, забывая о реальности. Снова. Снова с ним. Снова для него. И для себя. Смеюсь от счастья, когда он ускоряется, чувствуя, как оргазм подкатывает горячим шаром. Сминает остатки разума, делая меня мягкой, податливой, готовой на все. И когда Артур нажимает на клитор пальцем, я окончательно теряюсь, кончая, сдерживая крик, но его это не устраивает.
— Кричи,
И я кончаю с криком, раскрывая рот широко, выгибаясь, почти ложась на локти, чувствуя, как во мне взрывается вулкан. И когда Артур резко спускает меня на пол, когда подносит влажную головку к губам, я, даже не думая, слизываю остатки семени, легко вспоминая этот невероятный сладко-соленый вкус своей одержимости. Думая об этом после, я могу стыдиться, стесняться, но рядом с ним нет места этим чувствам. Рядом с ним я могу делать все, что хочу, потому что это полностью отражает его желания.
Артур поднимает меня на руки, целует совершенно спокойно и тащит в душ. После него мы уже спокойно завтракаем.
— Все таки либидо важнее желудка.
— Пожалуй, — усмехается он, глядя на меня и поднося вилку с блинчиком ко рту. Закрывает глаза и долго жует, словно смакуя вкус. — Бля, порой не знал, о чем больше скучаю. О твоей стряпне или твоем теле.
— Обо всем вместе?
— Это я понял чуть позже. Время восемь. Пора собираться. У тебя много сегодня пациентов?
— Если честно, — даже стыдно. — я не помню. Надо админу позвонить.
— Тогда давай делами займемся. Развлечься мы еще успеем.
— Командир, — показываю язык и, доедая, замечаю, что Артур сам убирает тарелки. Я пожимаю плечами. Пусть это показательное выступление, но хочется аплодировать стоя.
Надеваю найденный в шкафу костюм своего размера.
— Ты даже одежду мне подготовил?
— Нравится?
— Да. — Еще бы. — Какие еще сюрпризы?
— Дальше только неприятные.
— Значит, все-таки подкуп.
— Самый явный. И, надеюсь, действенный, — целует он меня в губы, надевая идеально выглаженный пиджак. Смотреть на него не устаешь. Его педантичность порой раздражает, но вызывает немое восхищение. Он всегда идеальный. Даже небрежно зачесанные назад волосы. — Собирайся. Внизу такси. Машину потом купим тебе вместе.
— Машину?
— Ну я физически не могу тебя везде возить, так что да, машину.
Хочется спросить какую, но такой наглости я даже от себя не ожидаю.
— Ну все, вечером увидимся.
— Здесь?
— Если пустишь, — целует он меня в губы и опускает связку ключей на трюмо. Там четыре пары. — Выдашь их мне, когда будешь готова.
— Ладно, — остаюсь я одна в полной тишине, пытаясь понять, что произошло. Оставшись наедине со своими мыслями, впервые боюсь будущего. Рядом с Артуром не хочется думать, только наслаждаться. А теперь приходится размышлять о будущем. Понять, как действовать дальше. Действительно ли вернуться к Артуру, попытаться построить то, о чем давно мечтала, несмотря на страхи, несмотря на его игры, которые никогда не закончатся. Игры, которые должны будут привести его к посту президента. А я должна буду быть рядом. Всегда. Помогать. Выгораживать. Покрывать, если потребуется. Готова ли я на такое? Но больше беспокоит,.
Об этом думаю и всю дорогу до работы. Еще непонятно, как разговаривать теперь с Виталием. Как объяснить, что наш брак подошел к концу, что, может, его и не было никогда. Иллюзия.
— Ой, что это тут у вас? — отвлекает меня от мыслей таксист, и я поворачиваю голову.
Карета скорой помощи, две машины полиции. Страх неизвестности замораживает кровь, и я сжимаю ручку сумки.
— Спасибо, — шепотом благодарю водителя и выхожу на улицу. Кутаюсь в шарф, как будто это спасет меня от будущего. Что происходит? Из главных, раскрытых нараспашку дверей, выносят на каталке закрытое простыней тело. Я застываю, потому что кто-то умер. Кто?
Бегу внутрь, тут администраторы. Одна из них рвется ко мне. Подбегает Виталий.
— Диана, это ты? Если ты, признайся, мы найдем адвокатов. Я даже не думал, что так тебе нужен.
— Виталий, что происходит? В чем я должна признаваться?
— Диана Титова?
— Я.
— Вы должны проехать с нами для дачи показаний.
— У вас нет ордера на ее арест! — закричал Виталий, меня закрывая, но как будто делая только хуже. Следователь разговаривал спокойно, не привлекал внимания, а теперь на нас смотрят все.
— В России вообще нет ордеров, — посмотрел следователь на него снисходительно. — Никто пока про арест не говорит, господин Обломов. Диана Александровна?
— Что?
— Где вы были этой ночью?
— А какое это имеет значение? — я вряд ли могу признаться про Артура прямо сейчас.
— Имеет. Так как если не будет алиби, вас арестуют за убийство Ольги Петрушиной.
— Ольги? Оля умерла?! — смотрю на Виталия огромными глазами. В нашей клиники? Этой ночью?
Шок мешает говорить, но твердая рука офицера встряхивает.
— Диана Александровна.
— Но почему я? Меня здесь не было.
— Судя по камерам, это не так. И только у вас был явный мотив, так как Ольга была любовницей вашего мужа.
— Это все безумие.
— Проедем с нами для выяснения всех обстоятельств.
— Можно без наручников? — только и прошу я, поднимая глаза на офицера.
— Еще раз повторяю, что вы пока не арестованы. — Не легче мне от этого. Он все равно провожает меня на улицу под десятками любопытных глаз.
— Мне нужно позвонить.
— Конечно.
Я тут же набираю своего Дракона. Но его телефон вне зоны действия сети. Снова и снова набираю один номер, а его нет. И вот теперь я окончательно теряю ориентиры и могу расплакаться. Потому что совершенно не знаю, что делать и как себя защищать, не подставляя при этом Артура.
Глава 33. Диана
Все – таки хорошая жизнь меня избаловала. Раньше я жила с матерью в одной комнате, потом общежитие, да и квартира Артура не сразу стала выглядеть прилично. Я отвыкла от запаха пота, от стен с облупившейся краской, от совдеповской мебели. Странно что такие отделения еще существуют. И сидеть здесь мне неуютно. Страшно представить как я буду чувствовать себя в камере с нужником и нарами. По телу дрожь, в горле ком, а отвечать на вопросы мешают слезы. Но я стараюсь держаться и думать, что говорить.