Собственность Короля

Субботина Айя

— Спасибо, я старалась. — Не вижу смысла перед ним лебезить. — Учитывая обстоятельства нашего с вами знакомства.

— Конечно, Анна, меня они тоже крайне печалят. Но сделанного уже не поправить, да? — Он откашливается и, резко перестав кривляться, говорит: — Проблема в том, что мне не нужна ваша земля. Если Грей хочет ее себе — пусть забирает.

Его признание вводит меня в ступор.

В смысле — «не нужна земля»? Разве не из-за весь конфликт?

— Не удивляйтесь, — Шубинский как будто читает мои мысли. — Я деловой человек и не всегда был на вершине. Бывали

времена, когда уступали мне, потому что я был молодой и резвый, а вот теперь приходится и мне иногда отходить в сторону. Так что Александр может быть спокоен, в каком бы месте сейчас не находилась его душа — земля, как он и хотел, будет полностью в ваших руках, и только вам решать, как поступить с собственным наследством. По-моему, я весьма щедр.

— Звучит как пролог к какой-то грязной истории, — не могу не съязвить в ответ. — И, кстати, вы опоздали — мы уже подписали сделку.

Я не знаю, правильная ли идея врать об этом, но Грей сам говорил, что договор будет готов с дня на день, значит, наш обмен подписями будет просто формальностью. И, может, если Шубинский будет думать, что все равно уже проиграл — он отвяжется от нас обоих?

Хотя, почему тогда он так спокойно сам же заявил, что земля его не интересует? А что, блин, тогда его интересует?

— Мне нужны вы, Анна, — озвучивает свое условие за секунду до того, как подобная же мысль приходит и в мою голову. — В качестве моей обожаемой супруги. Никаких непотребных, а, тем более, унизительных условий, я даже предлагать вам не смею. Только законный брак, брачный договор и все гарантии, какие вы только пожелаете. С моей стороны будет только одно условие.

— Это смешно. — Даже дослушивать его не хочу. — Мой ответ — «нет».

— Не знаю, в курсе ли вы, но Владислав женат и если вдруг вы тешили себя иллюзиями, то…

— Я в курсе.

На мгновение на лице Шубинского все-таки мелькает раздражение. Очевидно, он приберег эту умопомрачительную новость как раз для такого случая, и не рассчитывал, что в итоге она будет просто «в молоко».

— Значит, вы в курсе… — Он вздыхает и вдруг заменяет свой сальный взгляд на трагический. — Ну раз у вас такие доверительные отношения, то, полагаю, Владислав уже посвятил вас в некоторые детали своего… весьма… как бы это помягче выразиться… весьма «впечатляющего» прошлого.

— Да, — вру. Но дважды этот трюк не прокатывает. Голос и в половину не звучит так же уверенно, как когда я придумала про передачу земли.

— Аня, Аня… — Шубинский снова цокает языком. — Вранье вам не к лицу. Владислав очень плохо на вас влияет — вот, уже нахватались от него дурных привычек.

— Говорит человек, на глазах которого избивали беззащитную женщину, — намекаю на обстоятельства нашего «знакомства».

— Поверьте, не было ни дня, чтобы я глубоко не сожалел о том ужасном недоразумении.

— Ни на секунду в этом не сомневаюсь. — Я еще никогда не получала такого удовольствия от иронии.

— Неужели вам и правда так хочется замазать свою жизнь нелицеприятным общением с… убийцей? — Шубинский как нарочно произносит это на полтона тише, чтобы я напрягала весь слух.

С убийцей?

Я

не успеваю повторить эту мысль, потому что лицо Шубы бледнеет одновременно с тем, как я кожей, даже через одежду чувствую знакомое безопасное присутствие.

— Шуба, гандонище старый, тебя, блядь, склероз разбил или за каким хуем ты снова пугаешь мою девочку?

Грей кладет ладонь мне на плечо и заводит себе за спину.

Как будто прячет.

И мне ужасно хочется прижаться к нему сзади, потому что там будет еще безопаснее.

Ну как он может быть тем, о ком говорит этот старый урод.

— Владислав, — Шубинский пытается держать лицо, но он уже и близко не выглядит таким самоуверенным и вальяжным, как минуту назад. — Рад тебя видеть. Снова.

— Ань, — Грей слегка, едва заметно, поворачивает голову в мою сторону. — Иди и сядь в мою машину, пожалуйста.

— И с места не сдвинусь, — упрямо отказываюсь от его предложения. — Я останусь с тобой.

— Аня. — Голос Грея становится металлическим, наэлектризованным, как шаровая молния. Ужасно тяжелым. И мрачным. — Иди. В долбаную. Машину.

Ладно, поняла.

Мужской разговор.

Я сбегаю на полусогнутых.

На ходу вдруг понимая, что таким злым я его еще никогда не видела.

Я вообще никого не видела человека, от которого бы так сильно фонило безоговорочным разрушением.

Глава тридцать шестая: Влад

О том, что Шуба нарисовался возле гимназии, в которой учится Марина, я узнаю примерно сразу после того, как этот гандон выходит из машины и парни сигнализируют, что тут образовалась маленькая «пробка» из желающих контролировать каждый вход и выход.

Все это просто пиздец как не вовремя, потому что через полчаса у меня назначен сеанс видеосвязи с моим главным итальянским клиентом, и послать его на хер никак нельзя — это один из самых перспективных и дорогих проектов в моем портфолио, а еще — у меня развязаны руки и я могу делать буквально все, что захочу в рамках оговоренных дизайнерских предпочтений. От таких подарков судьбы отказываются только идиоты.

Но одна мысль о том, что где-то там Шуба уже пускает слюни на Аню или даже протягивает к ней свои старческие грабли, заставляет мои кулаки сжиматься для самого безобразного мордобоя. Да, у меня есть мой долбаный личный кодекс — не обижать женщин и стариков. Если бы не это, я бы уже давно разобрался с Кузнецовой одним из тех способов, которыми учил Александр. Одна эта мысль заставляет мой желудок подпрыгнуть к горлу от блевотных воспоминаний.

Но Шуба, хоть формально уже переступил планку, за которой его точно можно назвать стариком, заслуживает звание первого и единственного исключения из моих правил. Парни рядом с Аней, мелкая тоже под присмотром, если бы Шуба попытался забрать ее силой, так была бы такая заварушка, что об этом уже кричали бы из каждого утюга. А ему такая минута славы, при всех закулисных делишках, которые он ведет, совсем не на руку.