Собственность мистера Кейва
Шрифт:
– Не сказала?
Синтия указала черным ногтем на твою комнату и прошептала:
– Другие планы.
– Что?
– Она мне звонила час назад.
– Звонила?
– С мобильного.
– Звонила тебе с мобильного? Когда?
– Я же сказала, – раздраженно ответила Синтия. – Час назад.
– Боюсь, Синтия, это ошибка. Она обещала пойти с нами, так что она пойдет. Брайони? Брайони!
Снаружи
– Брайони! Брайони!
Твой голос, откуда-то сверху.
– Что?
– Почему ты сказала бабушке, что не пойдешь с нами?
– Я еду к Имоджен, – с подчеркнутой холодностью ответила ты.
– К Имоджен?
Пальцы Синтии быстро сыграли четыре беззвучных ноты на моей руке. Ногти блеснули, как украшения из оникса.
– Похоже, ее подруга очень расстроена, – прошептала она. – Она рассталась с парнем, и ей нужна компания Брайони. Ты же знаешь, что девчонки любят ночевать друг у дружки. Идем, Теренс, не устраивай бучу.
Я поднялся наверх, и ты протянула мне заранее приготовленный листок с адресом и телефоном Имоджен. Наверняка ты была уверена, что этой информацией я не воспользуюсь.
Третий низкий гудок клаксона такси и голос Синтии.
– Поехали, Теренс, мы опоздаем!
И я гляжу тебе прямо в глаза.
– Там будете только вы с Имоджен?
Умелая демонстрация невинного взгляда.
– Ага.
– Позволь узнать, на чем ты туда поедешь?
– Имоджен знакома с одним сутенером в нашем районе, он любезно предложил меня подбросить, – сказала ты, поддразнивая. – Меня заберет мама Имоджен.
– Ладно, – сказал я, подумав о Синтии. – Я тебе доверяю.
Даже если б это было правдой, я все равно бы всю ночь паниковал.
Наше такси проехало мимо автомобильной аварии возле ипподрома. Разбитая машина, вздыбившаяся, как разозленный кот, упершаяся носом в ограждение.
– Бедняга, – сказала Синтия, когда покрытого одеялом потерпевшего заталкивали в машину «скорой помощи».
– Да, – ответил я и подумал – мне бы уметь сочувствовать, как твоя бабушка. Лучше бы я беспокоился о жертве аварии, чем о своей дочери, едущей на заднем сидении чужой машины в дом, который я никогда не видел.
В «Бокс Три» я весь вечер улыбался и кивал, и устроил себе
Я почти ничего не помню об этих людях.
О ее старых друзьях из любительского театра.
То есть, нет, я помню одного или двоих. Я помню Рэя. Раздражающий мужчина с лицом керамического человечка, с энтузиазмом коверкающий мое имя: «Что ж, Терри… Да, Тел?.. Передай, пожалуйста, вино, Теззер».
Он забрасывал меня цитатами, а его жена сидела рядом, сникшая и неприметная.
– «Но тот, кто стремится быть героем, должен пить бренди!» – сказал он, откидываясь на спинку стула и изучая винную карту. – Это доктор Джонсон, вдруг ты не знал. Ты будешь бренди, Телли?
– Нет, – ответил я. – Не пью.
Он погладил свой несуразный подбородок и как-то надменно на меня посмотрел.
– Ни за что бы не подумал, – сказал он.
Кажется, именно тогда Синтия начала громко рассказывать об уроках рисования с натуры.
– Ты бы смог раздеться, Тел? – спросил керамический человечек. – В смысле, во имя искусства?
– Нет. А вы?
– Что ж, если старый Олли Рид [2] смог это сделать, то с чего бы я не смог? – ответил он.
Мне на помощь пришел сидящий рядом мужчина. Этот гомосексуал. Седовласый, в свитере канареечного цвета, похожий на тщательно выбритого верблюда. Думаю, ты его видела раньше. Он играл вдову Твенки в пантомиме «Аладдин» несколько лет назад. Майкл. Кажется, они так его называли.
– Не знаю, Рэй, – казал он. – Ты больше похож на Олли Харди [3]
2
Британский киноактер, игравший героических и мужественных персонажей.
3
Американский комедийный актер, участник знаменитого дуэта «Лорел и Харди», исполнявший роль толстяка-недотепы.
Конец ознакомительного фрагмента.