Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3

Гомолицкий Лев Николаевич

Виктор Мамченко (Род. в 1901). «Тяжелые птицы», Париж 1936.

Николай Гронский (1909-1934). «Стихи и поэмы», Парабола, Берлин, 1936. Поэма «Белладонна» переведена на

польский язык К. Яворским и вышла отдельным изданием художественным в библиотеке польского поэтического журнала «Камена» с предисловием Ю. Иваска, по-русски в печати не появившимся (Холм, 1936). Вскоре после смерти Гронского М. Цветаева прочла о нем в Париже доклад; ею были посвящены погибшему поэту прекрасные стихи.

Родился Н. Гронский 11 июля 1909г. в Териоках. В эмиграцию выехал с родителями в 1921г. Окончил русскую гимназию в Медоне под Парижем. В университете сначала вступил на юридический факультет; в 1932г. перешел на философское и литературное отделение Брюссельского

университета, где работал под руководством проф. Экка. Летом выезжал в Альпы, где и была задумана «Белладонна». Умер Гронский от ран, полученных под поездом парижского метро 21 ноября 1934г. Несчастный случай произошел на станции метро Пастер. В госпитале ему была двукратно сделана трансфузия крови; через несколько часов он умер, не приходя в сознание.

Приложения

Адам Мицкевич, Пушкин, Веневитинов...

Просматривая журнал Николая Полевого «Московский Телеграф», мне случайно посчастливилось обнаружить сведение о факте, который ускользнул от внимания исследователей.

Николай Полевой в рецензии на посмертное издание стихотворений Дмитрия Веневитинова 1829 года сообщает между прочим:

«Пушкин и Мицкевич провожали гроб Веневитинова и плакали об нем, как и другие. Природа оживала тогда новою весною, день был прекрасный весенний, и - никогда не забуду я этого дня...»

Этот факт не учтен в биографии Мицкевича. На похоронах Дмитрия Веневитинова, одного из инициаторов создания журнала молодых московских романтиков «Московский вестник», выдающегося поэта и теоретика, присутствовала почти вся литературная общественность Москвы. Внезапная смерть двадцатидвухлетнего поэта, сулившего большие надежды, произвела ошеломляющее впечатление. Ее связывали с арестом Веневитинова при въезде в Петербург, куда он отправился, чтобы поступить на службу. Арестованного Веневитинова держали в холодном и сыром помещении, это сильно подорвало его здоровье, в памяти у всех невольно возникали картины расправы с декабристами. О впечатлении, которое произвела смерть Веневитинова на его близких друзей, свидетельствует дневниковая запись М.Погодина, сделанная им наспех в день получения трагического известия - 19/31 марта 1827 года:

«...Приходит Рожалин и подает письмо... Неужели так!
– Ревел без памяти.
– Кого мы лишились?
– Нам нет полного счастья теперь! Только что создан был круг и какое кольцо вырвано.
– Ужасно, ужасно!»

Нами установлена и дата похорон Веневитинова, в которых приняли участие Мицкевич и Пушкин вместе со своими друзьями. Похороны Веневитинова состоялись 2/14 апреля 1827 года.

Огонек, 1959, №30 (июль), стр.25. Подп.: Леон Гомолицкий. Заметка предварялась редакционной врезкой:

«Осенью прошлого года в архивах Москвы работал польский литературовед и писатель Леон Гомолицкий. Его разыскания были связаны с подготовкой к изданию второго тома “Летописи жизни и творчества Адама Мицкевича”. Л. Гомолицкому удалось обнаружить много неизвестных ранее фактов из биографии Адама Мицкевича и его русских друзей.

Из присланных нам автором материалов для настоящей публикации отобраны неизвестные до сих пор сведения об участии Мицкевича и Пушкина в похоронах русского поэта Дмитрия Веневитинова».

Более пространный текст заметки Гомолицкого - в его статье, описывающей поездку в Москву: Leon Gomolicki, «Przygoda archiwalna», Tw'orczo's'c (Warszawa), 1959, nr. 7 (lipiec), str. 144-151. См. также: Leon Gomolicki, «Data pogrzebu Wenewitinowa», в его кн.: Przygoda archiwalna (Wroclaw et al: Zaklad narodowy im. Ossolinskich, 1976), str. 50-90.

Воспоминания о Дмитрии Философове (1981)

Когда в декабре 1931г. я оказался в Варшаве, там выходила русская периодика - две газеты, орган национального меньшинства и эмигрантская ежедневная газета, на уровне литературных журналов; в ее подзаголовке значилось «литературно-общественная». Действительно, в ней печатались статьи на литературные темы, рецензии,

новеллы, романы с продолжением и стихи. При редакции был кружок поэтов со школьным названием «Литературное Содружество». И вот эта газета объявила конкурс на рассказ - современный из жизни. Не знаю как, но, сражаясь с усталостью после физического труда на стройке, используя ночные часы (а их было не много - в пять утра я уже отправлялся на стройку), я написал и отнес в редакцию рассказ. Не знал, что он станет решающей, поворотной точкой в моей судьбе. Результат неожиданный - первая премия. Правда, газета как раз закрылась, но вместо нее в январе появилась новая, под названием «Молва», - с другим, смягченным направлением и другим составом редакции. И в первом номере был напечатан мой рассказ. О похожем на меня герое, который оказался в чужой ему Варшаве, прибыв из провинции, почти что бездомном и безработном, на каменном «необитаемом острове» большого города. В жюри конкурса был Философов.

В своей русской автобиографической поэме я писал, перефразируя Пушкина: «Там Философов меня заметил и в гроб сходя благословил» [772] . Так действительно и было. Благодаря его поддержке «Молва» начала печатать мои театральные рецензии (гонорар я получал билетами на премьеры, где издалека созерцал Боя с Кшивицкой, а однажды в дверях Вежинский нечаянно наступил мне на ногу), рецензии на кинофильмы, статьи на литературные темы и стихи. Когда и «Молва» закрылась и наступило долгое время без газеты, Философов почтил меня приглашением участвовать в двух его предприятиях, задуманных с размахом: выходившем раз в неделю «Мече» и литературном салоне «Домик в Коломне». «Меч» должен был стать мостом между Варшавой и Парижем, где редакцию, предполагалось, возглавит Зинаида Гиппиус. Выглядел он как брошюра без обложки с моей линогравюрой на первой странице. К сожалению, его жизнь оказалась короткой. Париж повел себя высокомерно по отношению к нашей провинции и слабо откликнулся на приглашение, а для русского читателя в Польше уровень журнала оказался слишком элитарным. В первом номере Философов целиком напечатал мою поэму «Варшава» - реминисценция блоковского «Возмездия». После того как журнал закрылся, возникла ежедневная газета под тем же названием, в которой Философов участия не принимал. Эту газету заурядного вида и содержания часто путают с журналом Философова.

772

Ср.: «Совидец II».

О «Домике в Коломне» написано куда больше. Что я могу добавить от себя? На каждую встречу Философов приглашал гостей, состав которых соответствовал теме. Это были исключительно поляки. Больше всего народу было на открытии, когда Слободник прочитал свой перевод «Домика в Коломне». Среди присутствовавших помню Тувима, Чеховича, брата и сестру Чапских, Блюта, Заводзинского. Потом были встречи, на которых читались доклады. Философов - о польской «великой эмиграции», Мария Чапская - о Людвике Снядецкой [773] , Юзеф Чапский - о Панкевиче [774] ; позже Слободник читал свой перевод «Песни о купце Калашникове», еще позже я рассказывал об истоках акмеизма, а Вебер-Хирьякова - о женской прозе на основе творчества Домбровской, Гоявичинской и Шемплинской, и, наконец, Болеслав Мицинский - о молодой польской поэзии. На этой последней встрече среди гостей были Мария Домбровская, Анеля Загурская, отец и сын Стемповские, профессор Татаркевич, сестра Мицинского Анеля и его тогдашняя невеста Халина Краузе. Встречи проходили за чаем, на столе стоял сконструированный мной из бристольской бумаги золотой самовар с чайником на золотом подносе. Моей работы были и приглашения с гравюрами на дереве. Роль хозяйки дома исполняла моя жена.

773

Возлюбленная Юлиуша Словацкого. В 1938г. Мария Чапская издала книгу о ней.

774

Юзеф Панкевич (1866-1940) - художник, один из первых импрессионистов и символистов в польской живописи.