Сочинения в двух томах. Том второй
Шрифт:
Она молчала, выжидательно глядя на него.
Наконец ответила медленно и спокойно:
— Сейчас? Теперь же?.. Прошу, пожалуйста! Пройдите сами за ней — нижний коридор, четвертая дверь.
Или обождите — она еще не проснулась. Я пришлю сестру, чтобы помогла ей встать и одеться. Будьте любезны, нажмите звоной, там, возле двери.
Ян Олислягерс поднялся и сделал шаг к двери.
— Подождите минутку, — удержала она его. Поискала на столе, взяла лист с заявлением Эндри, передала ему. — Вот возьмите! Порвите, это не имеет для вас никакой цены.
Он взял бумагу и нерешительно сунул ее в карман.
— Скажите мне, пожалуйста, доктор Рейтлингер, — начал он, — откуда такая внезапная перемена? Еще вчера вечером…
Ее пальцы забарабанили по столу, а голос снова стал
— Перемена? А у вас? Разве вы не изменили за ночь свое мнение? Все то же самое, господин сосед, вы — как и я! Грязные пальцы, необходимость ванны — что еще? Не раздевались всю ночь! Вчера — огонь и пламенное воодушевление великой идеей, а через двенадцать часов все это в канаву! Плевать нам обоим на то, что мы думали вчера!
Ее издевка попала ему прямо в лицо и крепко пристала, смешавшись с маслянистой автомобильной пылью.
Она открыла один из выдвижных ящиков и достала флакон одеколона. Обильно смочив носовой платок, вытерла себе руки и лицо.
— Вот, возьмите, — прокаркала она, — это хотя и не ванна, но лучше, чем ничего, — для нас обоих.
Он хотел оттолкнуть ее руку, а вместо этого взял соблазнительный флакон. Как и она, вытер себе лицо и руки. Это освежило.
Докторша наблюдала за ним, за каждым его движением.
— Почему бы мне не рассказать вам, из-за чего я отказываюсь от нашего плана — только теперь, в эту минуту? Очень просто — потому, что вы не пожелали. Одна я не в состоянии. Я нуждаюсь в помощнике, который делал бы для меня то, чего никто другой сделать не хотел бы и не смог. Вы бы, милостивый государь, это смогли. Вы должны были быть моим партнером. Без вас я как без рук в этой стране и в это время.
— Скажу вам также, — била она его своими словами, — почему вы не захотели мне помогать. Потому, что этой ночью вы свою красавицу-родственницу продали и сосводничали, вот почему! Потому, что доллары янки вам любезнее счастья этой женщины. Вы думаете, я не знаю, как обстоит дело с вашей кузиной Эндри! Конечно, она мне ничего не рассказывала. Но не надо читать в этой раненной душе. Она любит вас, милостивый государь, только вас. Ее тошнит от другого. А вы толкаете ее, не желающую, в кровать к американцу, как проститутку, как его любовницу или как его жену — все одно! Вам за это хорошо заплатили — поздравляю! Скажите, пожалуйста, сколько зарабатывают в большом свете сутенеры?
Он судорожно сжал руки. Эта женщина — не человек. Она — зверь, хищный зверь.
— Вы лжете, — крикнул он. — Вы лжете… — Но голос его оборвался. С губ сорвался писк, затем кашель.
Но вдруг, почти без перерыва, он расхохотался. Сел и положил ногу на ногу.
— Черт возьми, доктор, вам чуть было не удалось! Я чуть было не принял всерьез вашу брань. Вам стало легче после того, как вы выплюнули свою ядовитую слюну? Уже отомстили за то, что я разбил на куски прекрасные мечты о сенсационном эксперименте и о вашей потрясающей славе? Что я сорвал лавры с ваших крашенных локонов?
Она сморщилась. Невольно провела рукой по голове. Прищелкнула языком.
— Волосы? Вы правы, мне надо будет снова покраситься. Это не очень-то поможет моей красоте — но что не сделаешь ради своих милых ближних? Только вы ошибаетесь, думая, что уничтожили мои планы. Я могла бы это сделать с вами и с той женщиной, которую вы мне доставили и берете обратно, могла бы это сделать еще сегодня и здесь. Но я это сделаю и без вас — быть может, еще в нынешнем году. Если даже я несправедлива к вам и вы отбираете у меня женщину не ради денег Брискоу, который, конечно, заплатит вам любую цену, все же я вас переоценила. Потому, что в вас говорит только буржуазная боязнь, жалкая трусость! Ведь эта женщина разбита вами, а вы, вы — последний, кто желает даровать ей жизнь, которой она алчет. Вы будете это отрицать?
Ян Олислягерс вертелся под ее ударами. Разве это не верно? Разве не правду она говорит?
Он увильнул от нее, сказав с равнодушием:
— Так поищите себе более смелых людей.
— Итак, в этом мы согласны? Смелых людей я найду сегодня же. Они живут в России.
Он обрадовался, что она его оставила в покое, и быстро спросил:
— В России?
Она
— Русские порывают со всякими благостными предрассудками и со всяким сверхчувственным барахлом. Прочтите, если это вас занимает. Москва отправила экспедицию в Африку — знаете, для чего? Чтобы скрестить людей с обезьянами, с гориллами и шимпанзе. Искусственным оплодотворением — как выйдет. Если удастся, — а это удастся, — то этот биологический опыт окажет большее действие, чем все анатомические, эмбриологические и прочие доказательства. Еще девяносто процентов человечества гнут колена перед каким-то божеством, еще, несмотря на науку, религия — всемогуща! Что с ней станется, когда через пропасть, отделяющую, как по библейскому, так и талмудическому и мусульманскому представлениям, человека от животного, будет перекинут мост? Не по ученым книгам, которых никто не читает, а по живым свидетельствам — продуктам скрещивания человека с обезьянами. А московский профессор знает, чего он хочет. Это — старик Иванов. [2] Он ввел на конских заводах искусственное экономное оплодотворение спермой. Он при помощи такого метода уже получил бастардов от тех видов, которые нормальным путем не могут спариваться. Например, от крыс и мышей — более отдаленных родственников, чем люди и обезьяны, у которых исследования крови дают тождественные реакции.
2
О сенсационных опытах русского профессора И. И. Иванова по скрещиванию человека и обезьян с помощью искусственного оплодотворения см.: Файман Г. Дневник доктора Борменталя, или Как это было на самом деле//Искусство кино. 1991. N 7-10.
— Глупость! — пробормотал Ян, — вздорные шутки увлекшихся биологов.
Она засмеялась:
— Да, да, глупость все то, что вы не в состоянии охватить разумом. Но не говорили ли вы мне, что изучали юриспруденцию? Так если юристы уже занялись этими проблемами, значит, в них кое-что заключается. Как вы думаете? Вот, смотрите: декабрьская «Германская газета юристов». Большая статья о том, как следует с точки зрения права относиться к ивановским живым существам, этим созданиям, стирающим границы между человеком и животным. Способны ли такие полу-люди вступать в брак, владеть имуществом? Можно ли их будет — по каноническому праву! — крестить, господин доктор обоих прав? Как бы то ни было, вы должны будете серьезно отнестись к этим вздорным опытам. Можно было бы уже давно предпринять их, но люди слишком трусливы. Даже теперь самая передовая наука все еще ограничивается экспериментами над животными, не осмеливаясь наложить руку на богоподобного человека. Только русские идут на это. Как некогда — читайте Библию! — ангелы спускались к дщерям человеческим, чтобы те родили от них новые существа, так ныне Иванов со своими людьми спускается к дочерям обезьян. Русские это смеют, только они одни. Они и мне предоставят возможность претворять в действительность мою мечту: изменить пол, превратить мужчину в женщину и женщину в мужчину!
Ян Олислягерс поднялся, подошел к двери, надавил кнопку звонка и вернулся обратно.
— Да, эти русские смелы, — сказал он, улыбаясь. — Они на это осмелились, они одни, мне только интересно, что из этого выйдет. Русские ведь, знаете ли, ваши дорогие русские никогда не бывают мастерами, они :– только сбежавшие ученики.
Она вспылила:
— И вы думаете таким нелепым замечанием…
Ян перебил ее:
— Не волнуйтесь, доктор. Я лишь повторяю то, что когда-то сказал Кант!..
Гелла Рейтлингер всмотрелась в этого большого, хорошо развитого мужчину, сидевшего тут перед ней с улыбкой превосходства, элегантного, несмотря на грязную, поношенную кожаную куртку шофера. Она ясно почувствовала, что эти серые глаза не знают мелких предрассудков. Почувствовала, что ее оружие притупилось, не оцарапав ему и кожи. Ее охватил озноб, и ее веки растерянно опустились.
— Простите! — пробормотала она.
Он подошел ближе, посмотрел на неес любопытством.
— Что такое? — спросил он.