Сочинения в двух томах
Шрифт:
Померкла там звезда младого Скандинава,
И пепл ее сокрыт под грудою костей.
Тот гроб — нагая степь; в гробу почила слава;
Носилки бранные — надгробный мавзолей.
Другой... над ним трофей воздвигся знаменитый:
Под сенью дряхлых стен московского Кремля
Другая слава спит, другое солнце скрыто...
Взманив к себе на грудь увенчанного змия,
В объятиях его замучила Россия,
И гробом стала. Там, над гробом сим святым,
Не волны ковыля, не клики вольной птицы, —
Твердыни и сады ликующей столицы
И пение молитв, кадила сладкий дым.
Вот два сокровища народной Немезиды,
Трофеи славные мужающей земли!
Познавши крепость мышц и доблести свои
И кровью искупив границ своих обиды,
На памятники те мы твердо оперлись;
В обломках сих гробов мы славой упились;
Сорвав с двух падших звезд лучи их золотые,
Их свили над главой блистательным венцом
И гордо высились... Почти ж гроба святые,
Не оскорби ни речью, ни стихом
Залогов гордости полунощного трона —
Носилки Карловы, венец Наполеона!
Март 1841
НА СМЕРТЬ ЛЕРМОНТОВА
И он угас! и он в земле сырой!
Давно ль его приветствовали плески?
Давно ль в его заре, в ее восходном блеске
Провидели мы полдень золотой?
Ему внимали мы в тиши, благоговея,
Благословение в нем свыше разумея, —
И он угас, и он утих,
Как недосказанный великий, дивный стих!
И нет его!.. Но если умирать
Так рано, на заре, помазаннику бога, —
Так там, у горнего порога,
В соседстве звезд, где дух, забывши прах,
Свободно реет ввысь, и цепенеют взоры
На этих девственных снегах,
На этих облаках, обнявших сини горы,
Где волен близ небес, над бездною зыбей,
Лишь царственный орел да вихорь беспокойный, —
Для жертвы
Для гения — достойный мавзолей!
Сентябрь 1841
SCHOLIA[93]
Не мирты с лаврами, а грустный кипарис
Срываем на пути сей жизни скоротечной;
Любимых сверстников не портики беспечны,
А гробы их вкруг нас печально вознеслись...
Что ж, други, унывать! И наши дни не вечны!
Возьми Горация, у древних научись
Идти — не замечать потери бесконечной.
Под сводом древних лип, где дружно соплелись
Темно-зеленый плющ и тополь бледнолистый,
Где катится, журча, источник серебристый,
Вели связать венков, принесть столетних вин,
И пей классически, на зло судьбам упрямым
И Вакха чествуя: ему там будет храмом
Навес дерев, а гимн — отзвучие долин!
1841, Санкт-Петербург
«СВЕРШАЙ СЛУЖЕНЬЕ МУЗ В СВЯЩЕННОЙ ТИШИНЕ...»
Свершай служенье муз в священной тишине.
Пускай рождения гармонии высокой,
Рождения стиха не узрит смертных око.
Ты сам, творец, прими дитя свое, свой стих;
Ты воспитай его, и, в латах золотых,
Уж мужем, не дитей, введи в арену мира.
Так зреет молния на пажитях эфира,
Во чреве грозных туч: их огнь мутит и мчит,
Но грянули, и вот, стрельчатая летит,
Огне-змеистая, струится и сверкает,
И режет небеса, и море обагряет.
1841, Санкт-Петербург
ЭЛЕГИЯ
В груди моей кипит святое чувство:
Им улелеяны и бурны сны мои,
Вдохновлены и думы и искусство...
Зачем же мне таить волнение любви?
Пойду и обнажу пред девою избранной
Своей души мучительные раны!..
Но чувство, взросшее в молчании, в тиши,
Пугается, как голубь дикий, слова:
И речь моя мертва! Угрюмый и суровый,