Сочинения в двух томах
Шрифт:
Разлетелися галки, вороны,
По березничку в стороне сидят;
Серый заинька в кустик спрятался,
Приложил ушки, сам дрожит как лист;
Господа ль катят, шестерик валит —
В стороне и те дожидаются;
Тройка ль бойкая несет купчика,
Пьян ямщик стоит, гонит что есть сил, —
Да и ты, купец, поворачивай:
Только утро-свет замерещится,
Уж скрыпуч обоз без конца ползет,
Всё добро везут, кладь казенную,
Вслед полки идут, едет конница,
Кони фыркают, сабли звякают,
Усачи сидят, подбоченились,
Говорят-шумят добры молодцы,
Пастуха корят рохлей-увальнем,
Дураку кричат: «На кобылу сядь.
Сядь на пегую, да лицом к хвосту,
Мы с собой возьмем, прямо в вахмистры!»
А потом идет артиллерия:
Пушки медные, всё сердитые,
Фуры крашены с сизым порохом;
Офицер идет хоть молоденький,
Только быстрый взгляд, носик вздернутый.
Пастуха опять дразнят молодцы,
Дурака корят рохлей-увальнем
И с собой зовут позабавиться:
«Эй, деревня, слышь! Зубки беличьи!
Погрызи, поди, всласть и досыта, —
У нас фуры вон всё с орешками,
Всё с орешками, всё с чугунными».
Им пехота вслед: вперед музыка,
С запевалами, с пляской, с гиканьем;
Ружья — что твой лес! Каски медные,
Полы загнуты, сапоги в пыли:
Идут — стонет дол! Чуешь — сила валит,
Проучила меня зевать конница,
Проучила глазеть артиллерия:
Уж пехоте я в пояс кланялся,
С головы скидал шапку старую,
Заслужил пастух слово доброе.
Брал я удали, заговаривал,
Провожал солдат семь и восемь верст;
Разузнал от них, на чем свет стоит,
Сколько в свете есть городов и сел,
И которые христианские,
И которые басурманские;
Как задумали злые нехристи —
Полонить пришли землю русскую,
Наругаться
Обижать пришли царя белого;
Да легко сказать — надо с бою взять,
А на то пошло — так не выдадим:
С нами бог и царь, дело правое.
Ох, дорога ль моя, ты дороженька!
Ты не долго была битой улицей,
И прошло твое красно времечко,
Поосела пыль, позатихла молвь,
Тишина легла безответная.
Приосмелился заяц, выглянул
На дороженьку, стал осинку драть;
Галки, вороны почали скакать,
И один пастух одинешенек
При дороженьке, сиротинушка;
Он стоит, глядит в дальню сторону:
Словно всех родных проводил с двора,
Проводил на пир, сам не прошен был.
И брала его тоска лютая,
И привиделся небывалый сон.
Словно буря идет, с громом, с молнией;
С треском небо, гляжу, разорвалося,
И в сияньи стоит высока жена
Красоты в очах неописанной.
Громким голосом на все стороны.
Говорит она, мать детей зовет:
«Подымайтеся, детки милые!
Обижают меня, ох, соколики!»
И по слову ее, что ковыль-трава,
Колыхается, подымается
С четырех сторон рать великая;
И, что лебеди по заре кричат,
По поморью кричат камышовому,
Детки матери откликаются:
«Слышим, матушка! Не бойсь, выручим!»
И, отколь возьмись, белый конь летит,
На меня пахнул из ноздрей огнем;
И схватил коня я за гривоньку,
На коня вскочил храбрым витязем,
И на мне доспех — воронена сталь,
Полетел как вихрь, засверкал мечом
И откликнулся звонким голосом,
Как откликнулись храбры полчища:
«Слышим, матушка! Не бойсь, выручим!»
А как крикнул я, то и сон пропал,
И вскочил, гляжу — а и нет коня,
Не доспех на мне, а дыряв зипун,