Сочинения в трех книгах. Книга третья. Рассказы. Стихи

Горохов Александр Викторович

– Это у них тест такой. Ежели начнешь возникать или права качать, значит, псих. Так что учти.

Парень поглядел на Саныча внимательно, кивнул и сказал:

– Пожалуй. Психи – они ушлые на такие штуки, пожалуй, учту.

И помчался оплачивать, а Сан Саныч пролез в щель и оказался возле знакомой оббитой ещё при социализме оцинкованной жестью двери.

В коридоре у регистратуры понуро сидели на железных лавках пятеро. В окошке улыбалась счастью, что она по ту сторону медицины, а не по эту, молодящаяся тетка в белом колпаке и халате.

– Мужчина,

вы на медосмотр? – зычно произнесла она.

Саныч кивнул.

– Паспорт давайте, – в надежде, что его нет, пропела регистраторша.

Саныч подал. Стареющая красавица погрустнела, сверила прописку и протянула назад. Из документа торчала маленькая бумажка с треугольным штампом. На другой стороне был адрес банка и немалая сумма, после которой стоял крестик и еще одна цифра, размером поменьше.

– А это чего такое? – выскочило из желающего медосмотреться.

– До плюса сумма за медосмотр, а после комиссия банка.

Саныч присвистнул от удивления величине комиссии, подумал, что неплохо банкиры устроились, и отправился догонять парнишку.

Банк работал. Миловидные девицы в фирменных шапочках и платочках внимательно улыбались и мгновенно брали деньги с входящих. Саныч даже обрадовался, когда через минуту вышел на улицу, но потом здравый смысл и природный скептицизм вернули к реальности: «Это же надо так заморочить голову – радуюсь, что деньги отобрали», – подумал он и, размышляя о психологических манипуляциях над народом, прошагал половину пути, а осмыслив, вслух произнес:

– Саня, не расслабляться!

Обернуться удалось за полчаса. Если учесть, что стояла сорокаградусная жара, то удалось еще сбросить с полкило пота. Регистраторша поглядела на часы, удивленно подняла брови, мол, шустрый клиент попался. Забрала квитанцию, прочие бумаги, сквозь зубы процедила: «Ждите, вас вызовут» и сгинула, закрыв окошко. Жара стояла неимоверная, и Сан Саныч чуть не обжегся о железо лавки. Обнадеживало одно – из пяти сидевших до рейда в банк осталось двое. Тот самый парнишка и ещё один, лет пятидесяти.

Когда парнишку вызвали, тощий мужичок подсел к Санычу и, приблизив физиономию к его уху, дыша смесью чеснока и камфорного спирта, прошептал:

– Справка на оружие нужна? Moiy посодействовать. – Мужичок огляделся по сторонам и добавил: – Практически безвозмездно.

– Мне и так дадут, – пресек коррупцию честный посетитель.

– Ну-ну, – хмыкнул тощий, дыхнул гнилым зубом и обиженно отсел.

Редкие мухи жужжали и бились головой о стекло регистратуры. «Небось, тоже справку хотят, вон как стараются, – посочувствовал Саныч и осекся, подумав: – Э, да тут точно психом станешь раньше сроку».

Сбросив еще стакан пота, Саныч дождался. Микрофон, замурованный в потолок, произнес его фамилию и номер кабинета.

В кабинете приятно холодил кондиционер.

– Присаживайтесь, – строго приказала врачиха и показала на стул возле двери, метрах в десяти от её стола. – На что жалуетесь?

– На милицию, не хотят без медсправки продлевать разрешение на мой старый дробовик, – пошутил Саныч и прикусил язык, запоздало сообразив,

что здесь не место для словоблудия.

Врачиха удавом на него посмотрела и чего-то записала на листке. Сан Саныч прижух. Молчание длилось минуты три.

– А вы часто потеете? – спросила эскулапиха и показала на мокрую рубашку болтуна.

– Так жара, – проблеял посетитель.

Врачиха, поежившись в теплом свитерке, записала: «Неадекватное восприятие температуры». Саныч сообразил, что она написала и конкретизировал:

– Там в холле и на улице жара, а тут-то у вас хорошо, прохладно. Кондиционер.

Врачиха еще внимательнее посмотрела и записала: «Склонность к внезапной перемене мнения, отсутствие устойчивых взглядов на происходящее». Потом спросила:

– А сколько, вы думаете, здесь градусов?

Зрение у Саныча было дальнозоркое. Он как вошел сразу приметил на стене градусник с красным столбиком, замершим напротив цифры 20 и уверенно произнес:

– Пожалуй 20–21 градус, не больше.

Врачиха встала, подошла к градуснику, посмотрела через близорукие очки, постучала по стекляшке ногтем, вернулась за стол, огорченно вздохнула, зачеркнула строчку и снова спросила:

– А что у вас за ружьё?

– Да обычное, охотничье. Ему лет семьдесят. Мне от отца досталось.

– Так на что жалуетесь?

– Жалоб нет.

– Ну, на нет и суда нет, – подытожил здоровенный медбрат, тихонько сидевший в углу, и поскрипел тренированными мускулами.

– Пожалуй, да, – нехотя согласилась врачиха, взяла в руку печать, видать, хотела поставить на справку, но передумала и сказала Санычу:

– Ждите в коридоре, вам сообщат решение.

Тот на всякий случай сказал «спасибо» и, мысленно матерясь и проклиная бюрократов в белых халатах, вышел.

Еще минут через двадцать регистраторша протянула заветный листок с подписью и синим штампиком.

Саныч мгновенно испарился и, пока шел к трамваю, отходил от происков психиатрических эскулапов.

«Да, – повторялось в его голове, – у этих и здоровый рехнется. В этом заведении точно психом станешь. Хорошо хоть раз в пять лет приходить надо, а то если чаще, то крышка!»

Однако заветная подпись с резолюцией «отклонений не выявлено» и печатью на ней приятно лежала в пластиковом пакете.

Радость от доброго почина, от первого штампика в справке успокаивала, настраивала на благодушие, должно быть, поэтому, когда на прогромыхавшем трамвае прочиталась надпись «Сто лет речинскому трамваю!», Саныч не скривился в ухмылке, а наоборот, улыбнулся, глядя на раскрывшую дверь развалюху, сообщил себе: «Верю!» и вошел. Сразу за кабиной водителя висела электронная штуковина, на которой лампочками светились цифры. С полгода назад по телику выступал начальник городских трамваев и с восторгом рассказывал про модернизацию, компьютеризацию и логизацию маршрутов. Говорил, что теперь, когда на усовершенствование трамвайных дел из бюджета выделена и освоена куча миллионов, жизнь граждан и поездки в трамваях превратятся в райское наслаждение, а проблемы с пробками исчезнут навсегда.