Социальный эксперимент
Шрифт:
О страданиях и нелегком выборе.
О таком он еще никогда не писал!
И он пойдет дальше, он уже предпринял шаги. Наступив себе на горло, Валентин поднял свои европейские связи в издательском бизнесе. Берхард… несмотря на то, что произошло между ними в прошлом, дал свое согласие. Поистине святой человек!
И Валентин был уверен, что Андрей и Никита не подведут его. Молодость всегда подкидывает интересные истории!
***
Никита и Андрей стояли в очереди на посадку. Никита нервно переминался с ноги на ногу, смотрел то на пассажиров, то на табло над выходом, то в окно на самолет, на который совершалась посадка.
– Ты
– Да! – резко ответил Никита, жуя нижнюю губу. – Так! Вот что еще, – вспомнил Никита. – Несмотря на то, что мы летим вместе, это не значит, что мы должны все время проводить вместе…
– Я и не собирался около твоей жопы сидеть, – перебил его Андрей.
– И не надо меня тащить на свои развратные вечеринки, мне это неинтересно.
– Да ты можешь даже на улицу не выходить весь отпуск, а то вдруг… – Андрей наклонился к уху Никиты и прошептал: – тебя трахнут за углом.
Наконец их очередь подошла, они показали посадочные талоны и прошли в «рукав». В кармане Никиты провибрировал телефон. Он достал его. Пришло очередное сообщение от Саши.
«Ответь уже наконец! Давай поговорим нормально! Прости меня, я соскучился и очень люблю».
Прошло три дня после их скандала, Саша звонил и писал по нескольку раз в день. Никита не отвечал. Никита уже и не знал, правильно ли поступает. Если бы не слова Валентина, возможно, он вернулся бы к Саше уже на следующий день после ухода, но вечерняя тирада Вали настроила его на воинственный лад. Он не знал, насколько его хватит, но страх перед полетом и слова «соскучился» и «люблю» бередили душу Никиты до слез. Он часто дышал и считал в уме, чтобы хоть как-то отвлечься.
Один вопрос сейчас маячил у него в голове: «Что я творю?!»
Пока еще было время передумать и вернуться, но как только шасси оторвутся от земли, их отношения оборвутся. Саша никогда не простит его за этот поступок.
Что же заставляло Никиту делать шаг за шагом к самолету? Еще саднящая рана от предательства. Возможно, надо было простить, забыть и жить дальше, но он хорошо знал себя, может быть, и простил бы, но в дальнейшем при каждом удобном случае припоминал бы Саше про измену или что там у него было. Он перестанет доверять ему, будет подозревать, еще больше ревновать по поводу и без, устраивать скандалы. Лучше уж тогда сделать несколько шагов и вместе со взлетом самолета оставить, отпустить и забыть.
Места Никиты и Андрея располагались в хвосте самолета, около туалета, на этом настоял Никита, начитавшись о том, что это самое безопасное место.
– Если эта птичка рухнет, тебя никакой хвост не спасет, – говорил Андрей.
– А я читал…
– Что с 36 года выжило около 80 человек?
– И что? Пусть шанс невелик, но он есть, может, я избранный.
– Конечно, избранный, тебе в аду прогулы ставят за твой образ жизни.
Андрей занял место около иллюминатора, Никита около прохода.
Самолет начал разгоняться, Никита вцепился в подлокотники до белых костяшек на кистях и что-то бормотал. То ли молитву читал, то ли подпевал Далиде, которая пела у него в наушниках.
«Moi je vis d'amour et de danse
Je vis comme si j''etais en vacances
Je vis comme si j''etais 'eternelle
Comme si les nouvelles 'etaient sans problems» 3 .
«Я живу любовью и танцами,
Я живу так, словно я в отпуске,
3
«Laissez-moi danser (Monday Tuesday)».
Музыка: C. Millellono, T. Cutugno. 1979 г.
Я живу так, словно я вечна,
Так, словно в мире нет плохих новостей».
Самолет вынырнул из облаков, и турбулентность прекратилась. Никита расслабился.
Андрей смотрел на чистое голубое небо и думал о своей жизни. По Никите, как бы он ни скрывал, было видно, что переживает из-за ситуации с Сашей, Андрей же держался как холодная мраморная статуя, никак не выдавая то, что творится внутри. Так уж он был устроен. Так его воспитали родители. В их семье было не принято показывать свои эмоции, отец воспитывал его достаточно жестко, мать тоже особо не сюсюкалась, только когда он вырос и покинул родительский дом, откуда-то в них проснулась чрезмерная забота, возможно, потому что Андрей был единственным ребенком и они надеялись, что однажды он вернется домой и позаботится о них в старости.
В детстве Андрей тянулся к ним, а сейчас уже нет. Они научили его равнодушию. Он был замкнутым, практически не общался со сверстниками, чаще общению с приятелями предпочитал книги. Он читал много и разнообразно. Никогда не подходил первым к ребятам во дворе, к одноклассникам, боялся, что с ним не захотят дружить, оттолкнут, как это постоянно делали родители. Если кто-то проявлял к нему интерес, он некоторое время проверял человека равнодушием, и, если тот был настойчив и не агрессивен, Андрей допускал его в свой мир. В переходном возрасте что-то щелкнуло в мозгу, и он понял, что в родительском доме любви не дождется, и после окончания школы решил уехать учиться в Москву. Родители не верили в сына, они толком даже не знали, чем он интересовался, и были уверены, что скоро он вернется в отчий дом.
В Москве началась новая, разнообразная жизнь.
Из-за социофобии Андрею было сложно жить с соседом по комнате в общаге, но постепенно он привык. Артем оказался дружелюбным приятным парнем, они нашли общий язык, но больших компаний Андрей продолжал сторониться. Это не был в прямом смысле страх, он испытывал чувство дискомфорта, он не хотел напрягаться, не хотел пытаться разговаривать, вытягивать из себя слова или заставлять себя слушать неинтересные разговоры и пытаться их поддерживать, смеяться, когда не смешно, сочувствовать, когда на человека наплевать.
Но при этом Андрей никогда не был один. Сначала общага с Артемом, потом съемная квартира с двумя лесбиянками, а теперь Костя. Видимо, уже был…
Андрей знал, что скорее всего не вернется к нему. За три дня Костя ни разу не написал и не позвонил. В глубине души Андрей надеялся на сообщение, хотя бы ради того, чтобы занять денег, но даже этого не произошло.
Что их связывало? Почему столько времени прожили вместе? У Андрея не было ответа на эти вопросы, да он сильно и не заморачивался на этот счет. Больше всего его волновало, что делать дальше. Он представлял себе пустую съемную квартиру, и по коже пробегал холодок. Страх перед одиночеством приводил его к мысли даже заняться проституцией. А что? Пока молодой, можно. Хоть деньги нормальные будут, а там, глядишь, папика найдет и заживет. Андрей тряхнул головой, чтобы отключить картинки возможного будущего, возникшие перед глазами. Он не хотел ни о чем думать, впереди трехнедельное путешествие, и неизвестно, как оно закончится, может, через пять минут самолет рухнет…