Софринский тарантас
Шрифт:
Колька приподнялся из-за стола. Кажется, он полностью протрезвел.
— А твой паспорт где?.. — спросил он в невероятном волнении.
— А у меня его нет…
— Как нет?..
— И не было…
Дверь раскрылась, и в комнату вошла Колькина мать, вся белая, точно ангел. Она зло смотрела на Лиану. Такого обмана она еще не встречала.
— Выходит, ты и без имени, и без фамилии… — сорвалось с ее языка.
— А разве я виновата в том, что мне никто никогда не выдавал документов?
— А как же ты на свет появилась? —
— Я не знаю… Ничего не знаю… — взорвалась Лиана. — Что вы меня все пытаете?.. Что я вам сделала плохого?..
— Мать, ты всегда вот так вот… — одернул Колька мать.
— А я виновата, что с языка сорвалось, — отступая, пролепетала та.
— Понимаешь, не твое дело все это… — добавил Колька. — Мы сами разберемся.
— Это я и без тебя знаю… Но если ты ее в дом мой привел, то я должна знать хоть, как ее на самом деле зовут. Если ее люди спасли, должны же были они ее хоть как-нибудь назвать… А то получается, что она неизвестно как и где на белый свет появилась. — И старушка, вновь расходившись, спросила ее: — Скажи хоть, как тебя на самом деле зовут?..
— Я не знаю сама, кто я.
— Ну тогда скажи, где ты родилась?.. — сконфузилась старушка, не понимая, чем она могла обидеть Лиану.
— Один милиционер мне сказал… — беззащитно произнесла вдруг Лиана, — что меня люди на помойке нашли, в мусорном ящике… Так что разве я стала бы о себе все скрывать. В детстве мне давали какую-то справку, но я ее потеряла. А всех имен, которыми меня звали, и не перечислить. По этому паспорту я значусь Лианой, так что покудова Лианой и буду.
Колькина мать на некоторое время смутилась, а затем, сердито посмотрев на растерянного Кольку, произнесла:
— Таких, как ты, на белом свете единицы… Ты всех людей уважаешь, ты всем помогаешь… А про себя подумал? Это надо же таким глупым быть, чтобы незаконнорожденную привесть… — и, перекрестившись, она вышла из комнаты.
Колька вытер потный лоб и в задумчивости произнес:
— Тут и выпивка не спасет.
Лиана молча всхлипывала.
— Ну ладно, будет тебе… — жалостливо произнес он. — Я не выгоняю тебя. Живи… А если что не так, извини… Ведь я ничего до этого о тебе не знал…
— Я ничего не знаю о себе, понимаешь, ничего не знаю… — прошептала она.
Он подошел к ней и ласково положил руку на плечо.
— Мать моя надежная, никому ничего не расскажет. А если пикнет, я ей пригрожу. Ведь мы с тобой сейчас по закону почти как муж и жена.
Затем, приподняв ее со стула, он тихонько засмеялся:
— Я как узнал, что ты напилась, испугался. Хотел уж было Иоську позвать. Он мастер обратку оформлять.
— Не делай этого, не делай… — кинулась она к нему. — Я хорошо себя чувствую. А выпила я потому, что тебя заждалась. Да и на душе тяжело вдруг стало, вот и сорвалась… — И, торопливо осмотрев его, спросила: — Ты из-за меня такой сегодня?..
— Да… — чуть не плача ответил он.
— Вон
Колька, обняв ее, улыбнулся.
— Опять живы мы с тобой… Опять… Скоро все сегодняшнее сойдет, и мы заживем… — И Колька заоткровенничался. — Будь хоть какая ты. А я все равно души в тебе не чаю. Простая ты… Прошу тебя, не обижайся. Слышишь, не обижайся…
— А ты как меня звать будешь?.. — спросила она.
— Как и звал, Лианой… — ответил он.
— Мне тоже это имя нравится… — и она с доверчивостью посмотрела на него.
А потом они долго смеялись. И смех их был слышен на весь дом.
После этого случая он прожил с ней дружно еще пять дней. И все бы, наверное, и дальше было хорошо, если бы он не предложил ей сходить в кафе. Она не хотела. Но он настоял.
— Разве мы не люди… — сказал Колька. — Все время дома сидеть тоже не дело… Да и, слава богу, мы еще не старики… Я раньше, когда один жил, все время в кафе ходил…
— Хорошо, я согласна… — улыбнулась она и добавила: — Только при одном условии, если я одену лучшее платье.
Конечно, она шутя все это сказала, лишь бы только развеселить его. Никакого у нее лучшего платья не было. А те два, что принесла с собой, были государственными, то есть больничными, выданными ей безвозмездно. На обоих платьях прямо спереди были даже больничные штампы «ПБ», что обозначало психбольница. Лиана пыталась вывести клейма хлоркой с формалином, но они, увы, не исчезли, лишь чуточку поблекли. Но она и этому была рада, ибо теперь отметины были менее заметны.
Минут через пять она переоделась в чистое больничное платье и появилась перед Колькой как никогда красивой и стройной.
— Сегодня мы с тобой в кафе идем, а завтра в магазин… — сказал он. — Ибо женщина без гардероба не женщина. Я присмотрел два матерьяльчика. Ты поняла меня?
— Конечно… — улыбнулась она.
Ну а чтобы продлить свое удовольствие, он сказал:
— А еще я хочу тебе часики купить…
— Я первый раз в этом году иду в кафе… — улыбнулась Лиана.
И она так вежливо поклонилась Кольке, словно он был не человеком, а каким-то волшебником. Хотя он и на самом деле был для нее чудом. Да и мать хоть и серчала, но все же приняла невестку и полностью доверяла ей весь дом и хозяйство.
— Ты покудова одевайся… — сказала Лиана радостно. — А я, если можно, на минутку отлучусь…
— Пожалуйста… — довольно произнес он.
И она выбежала из дома на улицу.
— Ишь как обрадовалась!.. — воскликнул Колька.
И мать, глядя на него, усмехнулась. А потом сказала:
— Рано ей еще появляться на глаза всему поселку… А если желаете выпить, пейте лучше дома.
— Надоело, все надоело… — ответил ей в сердцах Колька. — Да и пить мы не собираемся… Мы просто на людях посидим… Все же как-никак там модная музыка. А во-вторых, ты, мать, пойми, мы еще не старики…