Софья Васильевна Ковалевская
Шрифт:
Но не только это удручало Вейерштрасса. После смерти Борхардта он лишился самого близкого друга в университете и испытывал чувство одиночества. В письме Ковалев- 66 «Красота есть тайна мира, что в искусстве вновь живет,
Изгони ее из жизни — с ней любовь навек умрет.
Вздрогнет все от отвращенья, ночь людей повергнет в страх И с последним из поэтов все погаснет в небесах».
Так сказал поэт. Ученых же бог вещий одарил Пониманьем духа мира и грамонии светил:
Истина есть солнце, озаряющее все,
Благо высшее познанья им приносит бытие.
Все прекрасное, что людям сердце может обновить,
Все высокое, что в думах — прах наносный удалить,
В душах благородных женщин сплетено в венок один —
То любви уста вещают из сердец своих
{перевод П. Я. Кониной).
137
ской от 24 марта 1885 г. он говорит: «него мне не хватает все больше и больше, так это дружественного сотрудничества с коллегами, основанного на согласии в принципах и искреннем взаимном признании». Однако письмо он заканчивает бодро, выражая скромное удовлетворение трудом своей жизни: «Никто лучше меня не знает, насколько я остался дцлеким от цели, которую поставил себе в своем воодушевлении молодости, но никто не может у меня отнять сознание того, что мои стремления и моя деятельность были не совсем напрасными и что путь, которым я шел к истине, не был ложным путем» [125, с. 256].
Последние восемь или девять лет жизни Вейерштрасс был тяжело болен. За три года до кончины он уже не мог ходить, два служителя переносили его с постели в кресло и выносили на улицу, иногда возили в кресле по Берлинскому парку. Но почти до конца жизни он сохранял ясность мысли и мог беседовать с учениками.
День 80-летия Вейерштрасса в 1895 г. отмечался совсем иначе, чем его предыдущая юбилейная дата7. Собравшимся около него ученикам и товарищам нельзя было, по предписанию врача, беседовать с ним больше двух часов. Брат Петер был болен и находился в другом городе. Он прислал телеграмму в стихах, которая была зачитана всем собравшимся.
Через год великий Вейерштрасс скончался от воспаления легких.
Вейерштрасс оказал большое влияние на развитие математической науки8. В воспоминаниях его учеников и в его письмах он предстает перед нами и как великий математик, и как замечательный человек.
7 Из посмертных юбилейных дат Вейерштрасса последней было его 150-летие. Оно отмечалось в Мюнстере, где великий ученый получил математическое образование, и Дюссельдорфе. Был издан сборник [173, 174], в котором часть I содержит статьи, связанные с биографией Вейерштрасса (Г. Венке, К.-Р. Бирмана, О. Фростмана, Ф. Г. Хомана и Р. Кенига). Часть II посвящена лекциям и работам Вейерштрасса и их развитию, часть III — различным вопросам теории функций.
В Москве Математическое общество отметило юбилейную дату собранием, на котором мною был сделан доклад: «К 150-летию Карла Вейерштрасса» [130].
8 Издание его трудов в семи томах продолжалось 34 года, с 1894 по 1927 г. Тома 1, 2, 3 (1895, 1895, 1903) содержат лекции Вейерштрасса, том 4 (1902) — функции Абеля, тома 5, 6 (1915) — эллиптические функции, том 7 (1927) — вариационное исчисление,
138
Годы 1886—1887
Жизнь С. В. Ковалевской в 1886—1887 гг. можно, как и в предыдущие годы, проследить по ее переписке с Г. Мит- таг-Леффлером. Как мы уже имели случаи убедиться, они были большими друзьями.
Летом 1886 г. Ковалевская посылает Миттаг-Леффлеру из Парижа письмо о том, что ее приятельница, польская революционерка Мария Янковская, уговорила ее переехать на десять дней к ней, в ее богатую квартиру, так как сама она уезжает на это время из Парижа. Она пишет также о «наших знаменитых друзьях»: на следующий день по при-» езде она пошла к Эрмиту, Пуанкаре и Липману; у Пуанкаре обедала и видела Таннери и Бутру, к Липманам приглашена на обед. Разговоры с Пуанкаре очень интересны. Эрмит сказал, что в номере газеты «Тан» есть статья, написанная Пуанкаре о журнале «Acta mathematica» и о Ковалевской [СК 115]. Повидалась она и с норвежским писателем Ионасом Ли и вручила ему новую книгу Анны-Шарлотты. Ли хвалил сочинения шведской писательницы.
Наиболее важное сообщение Ковалевской из Парижа состояло в том, что она рассказала о своих результатах, полученных в последнее время по задаче о вращении, французским математикам, и эти результаты они сочли очень
В связи с успехом в развитии исследований Ковалевской Миттаг-Леффлер пишет, что если бы он был завистливым, то «завидовал бы счастью сделать новое математическое открытие и самому изложить его перед самой компетентной публикой в Европе» [МЛ 50]. Но он чувств
139
вует собственную бесплодность, из-за множества всяких дел он многое упустил за последний год, а ведь самое интересное — это математические исследования.
В Христианию Софья Васильевна поехала, правда, с опозданием, как о том свидетельствует ее телеграмма Мит- таг-Леффлеру в Христианию из Гавра: «Приеду завтра пароходом Кунгдаг» [СК 117], посланная 8 июля 1886 г. На съезде Софью Васильевну горячо приветствовали, хотя она и не делала доклада. Она пишет Мендельсон-Залеской: «Вчера я была предметом больших оваций. Меня выбрали председательницей математической секции. Во время официального обеда проф. Бьеркнес произнес длинный спич в честь меня, все участники, главным образом студенты из Христиании, аплодировали так, что стены дрожали» [64, с. 509].
Печальное событие ожидало Ковалевскую, когда она в августе поехала в Москву: у ее любимой сестры Анны Васильевны развивалась тяжелая болезнь, и, по словам врачей, жить ей оставалось не больше года. Некоторое время Софья Васильевна жила с сестрой в Гатчине и ухаживала за больной. Она хотела просить у Миттаг-Леффлера отпуск для ухода за сестрой. Он ответил, что если она не вернется осенью в Стокгольм, то это повлечет ряд затруднений. Только что утвердили решение о продолжении чтения ею курса механики на осеннее полугодие, и Миттаг-Леффлер уже собрал деньги на оплату этого курса: 500 крон внес один неизвестный жертвователь, 300 крон —другой, 200 крон отложил Миттаг-Леффлер из денег, полученных за счетную работу для страховой конторы. «Мы должны за собой сохранить механику. Пока никого нет, кто мог бы занять это место, кроме Линдстедта, а если уж он получит его, то вряд ли захочет потом отдать его» [МЛ 53]. Ведь отпуск не дается по причинам личного характера, за исключением собственного лечения или научной работы. Если дать отпуск Ковалевской для ухода за сестрой, то это вызовет целую бурю и послужит одним из доводов для противников женского вопроса и аргументом против Миттаг-Леффлера и Ковалевской в борьбе за высшую школу: ведь мужчина не станет просить отпуск для ухода за больным! Гёста надеется, что Ковалевская приедет, и готов оказать всяческое содействие ей в вопросах перевозки ее мебели и коллекции окаменелостей, собранных Владимиром Онуфриеви- чем, которую Софья Васильевна хотела продать. Ковалевская вернулась к началу занятий.
140
Во всех письмах Миттаг-Леффлера звучит забота о журнале: «Хорошие статьи для „Acta“ берите без размышлений!» Из всех его советов особенно оригинален один: «Не ведите себя так, чтобы Вас заподозрили в нигилизме!» Вместе с тем он советуется с Соней: стремиться ли ему к тому, чтобы стать членом риксдага? [МЛ 53].
Миттаг-Леффлер сообщает Соне и сведения о себе. Он плохо чувствует себя, очень быстро устает. Осенью из Дю- феда, города на севере Швеции, куда ему рекомендовал поехать врач, он описывает организованный шведами праздник лапландцев: проходило богослужение лапландцев; было 1000 зрителей и всего 12 лапландцев.