Сохранить замок
Шрифт:
— Кто это?
Гетен игнорировал его.
— Сколько? — он увидел ее под телегой, темная лужа растекалась под ее худым телом.
— Два, может, больше.
— Неси ее внутрь, капитан.
— Ты мной не командуешь, маг.
— Нет, я тебя защищаю, — Гетен вызвал тени из леса и от порогов. Он сплел из них радужный доспех на своем теле, который двигался с его мышцами, мерцая, меняясь, как живой. — Внутрь, Таксин. Ты не подходишь для этого боя, — он вытащил длинный меч, опустил волшебный огонь и приготовился к броску крикуна.
— Боги! —
Гетен поднял руку. Он начертил янтарные чары в воздухе, создал круглый щит. Тот вспыхнул, отражая крикуна. Он взмахнул мечом внизу. Зверь отскочил, сохранил лапы. Он крался, визжа, но крик был заглушен. Гетен держал щит, выпрямил его заклинанием жара. Существо не ощущало боль, но огонь мог его замедлить.
— Я не бесполезен, — сказал Таксин.
— Ты отвлекаешь, — буркнул Гетен.
Крикун бросился и уклонился, щелкнул острыми зубами, бросался снова и снова на янтарный щит магии. Чары вспыхивали и скрежетали от ударов.
Гетен отрубил чудищу хвост и несколько пальцев на лапах, но не мог рассечь ему позвоночник или отрубить голову.
— Отруби голову, маг! Это не ясно?
— Молчи, — Гетен махнул на Таксина, заглушая для себя его голос.
Инстинкт и грохот камня заставил его отпрянуть от пасти второго крикуна.
— Зараза! — он оттолкнул монстра заклинанием, но напал на первого. Гетен уклонился от когтей. Существо врезалось в него. Его щит рассыпался. Он упал на землю, потерял меч. Он откатился от щелкающей пасти монстра. Но недостаточно быстро. Зверь поймал его за ногу и замотал головой. Гетен врезался в Таксина, сбил капитана, тот пролетел над площадью. Он врезался во что-то твердое, воздух вылетел из него. Зверь остановился, и Гетен стал пинать его по голове. Он потерял броню, но крикун потерял зубы. Таксин подошел и тоже стал пинать, когда монстр не отпустил.
Второй крикун напал на них, и Гетен прорычал:
— Хватит! — он собрал силу солнца и выпустил из ладоней заклинание, дуга бело-голубой молнии отбросила крикунов и капитана.
Первый зверь ударился об каменную стену деревни и рухнул грудой костей. Гетен схватил меч и прибил монстра тяжелым заклинанием. Второй зверь встал и прыгнул на него, но Таксин уже поднялся. Он отрубил монстру голову, один был побежден. Гетен отрубил другому лапы. Тело его товарища бродило между стеной и телегой Лаумы, а первый попытался встать. Он бессильно щелкнул пастью в сторону капитана. Удар меча Таксина разрубил позвоночник монстра без лап, и Гетен отрубил ему голову. Бледное сияние чар его создателя угасло под тонкой кожей.
Капитан сказал:
— Два крикуна убраны.
Гетен перевел дыхание, осмотрел ногу, которую задел монстр. Теневая броня была искривлена, но она помогла. Он выпрямился и попытался прогнать боль из поясницы, пока он смотрел на разрушения, учиненные зверями.
Плоть и кровь усеивали площадь рынка. Гримбу была маленькой деревней, там жило несколько семей, но многие приходили на рынок раз в неделю купить настои Лаумы и спросить ее совета. В Налвике осталось мало магов.
Таксин что-то произнес. Он нахмурился, Гетен повернулся и пошел к карете. Лаума не двигалась, ее кровь окрасила землю в красный. Ее живот был рассечен, правая рука была оторвана от плеча.
У нее были острые бледные черты жителя Налвика, но черные волосы Скорвалы, заплетенные с яркой лентой. Кровь собралась в узлах, которые она носила на шее. Она покрыла ключи, бусины и кости на ее запястьях. Ее зеленое платье было в грязи и крови. Гетен поднял волосы с ее лица.
Глаза Лаумы открылись.
— Слишком поздно, — прохрипела она.
— Мне жаль.
— Знаю, — она задрожала.
Он сжал ее ладонь, погладил ее пропитанные кровью волосы.
— Кто сделал их, Лаума?
Ее глаза остекленели. Слова, которые она пыталась произнести, бурлили кровавой пеной между ее губ. Она напряглась и умерла. Ее дух улетел из плоти, окружил Таксина, прошел сквозь Гетена с нежной лаской.
— Тебе можно в Пустоту, — сказал он. Ее душа послушалась.
Таксин встал. Гетен взглянул на него и вернул голос мужчины взмахом пальцев.
Капитан оскалился.
— Козел.
Третий искалеченный крикун, за которым они ушли из Сокоса, еще двигался на площади, бродил и бросался на то, что задевал, живое или нет. Гетен взял меч с земли и отрубил ему лапы. Он произнес заклинание, взмахнул рукой, вызывая огненный вихрь, который собрал в центре трех монстров, кости, плоть и злые заклинания стали пеплом.
Огонь рассеялся, и пепел разлетелся с ветром, как серый проклятый снег. Гетен ощутил взгляд на спине. Он вытер меч, вернул его в ножны и сказал:
— Можешь выйти. Чудища уничтожены.
Таксин повернулся, готовый бить мечом.
— Лаума мертва? — спросил мальчик. Капитан опустил оружие.
— Да, — Гетен заметил его в тенях двери за телегой. Нескладный ребенок с почти взрослой девушкой рядом с ним, оба были светлыми, как все в Налвике, с испуганными бледными глазами.
— В лесу больше, — сказала девушка.
Таксин спросил:
— Сколько?
— Думаю, я видела шесть.
— Мы уничтожили двоих, за одним пришли сюда. Значит, там еще три. Если кто-нибудь не уничтожил их до нашего прибытия?
Дети покачали головами.
— Нет, — сказал Таксин, — нам не повезло так сегодня.
Гетен нахмурился и смотрел на Гримбу. Меньше дюжины хижин с соломенными крышами, покрытыми мхом, окружали грязную площадь. Одна дорога вела в деревню и из нее. Река Баллард на севере отмечала границу между Налвикой и Скорвалой. Густой лес подступал к деревне с других сторон. Тени тянулись оттуда. Краски были такими приглушенными, что он словно оказался дом, словно оказался в Пустоте, а не северной Налвике. Гримбу подходило название, и он понимал, почему Лаума девочкой убежала отсюда. Тут было больше куриц, чем жителей, и многие жители и курицы были мертвы.