Сохранить замок
Шрифт:
Галина закатила глаза.
— Отверни ее, Магод.
Голос садовника был мягким, но решительным.
— Леди Кхары права, графиня. Не смотрите на ее страдания. Так ей будет хуже.
Трефор схватил платье спереди, пальцы были мягкими, а лицо в следах сыпи слишком близко. Его оскал расширился. Галина опасно улыбнулась в ответ и разбила его нос лбом. Он выругался, кровь потекла. Аревик завизжала. Галина увидела звезды, отшатнулась бы на шаг, но чары магов не пустили ее. Рен и другие наемники засмеялись. Трефор поднял ножик.
— Сволочь.
— Только я понимаю, как опасна маркграфиня? — буркнул Кадок
— Галина? — голос Аревик дрожал.
Галина зарычала.
— Я сказала тебе отвернуться. Живо, Аревик, — видимо, это был ее тон. Всхлипы сестры стали тише, голос Магода зазвучал мягко, и их шаги отошли.
Рен шагнул вперед, закатывая рукава. Он был крупным, с волосами мышиного цвета, жидкой бородой и огромными предплечьями. Галина увидела его оскал и приготовилась. Первый удар всегда был худшим. А он затаил на нее обиду.
Глава 14
Гетен стоял на землях замка Древья Линна спиной к опущенной решетке. Он поднял волшебный огонь, чтобы озарить туннель. Вход в замок напоминал вход в город, два туннеля с высокими стенами вели гостей от ворот. Слева была гора вонючих трупов. Руки, оторванные от тел, тянулись через железную опущенную решетку, пальцы отчаянно сжимали, желая сбежать, но пойманные в ловушку защитой своего замка. Он поднял голову. Цепь механизма ворот висела, оборванная, бесполезная. Кто-то разбил ее, похоже, чтобы оставить крикунов в замке.
— Кровь Семел, — прошептал он. Это было жуткое представление самопожертвования.
Справа от него двигалась стена крикунов, их кости тускло сияли от проклятия, оживившего их. Он смотрел на них. Они глядели в ответ.
— Кости Скирона, — в город он отступить не мог, солдаты искали его из-за Таксина. Подняться он не мог, стены были в крови и изогнуты. — Тогда вперед с огнем.
Словно ощутив его решимость, крикуны завизжали и пошли на него, кости гремели, гниль летела. Гетен скрипнул зубами, поднял щит и бросил в них огромный шар огня. Он прикрыл лицо и сжался за мерцающим янтарным заклинанием, крикуны загорались. Некоторые остановились в смятении. Другие отвернулись. Некоторые нападали друг на друга. И некоторые шли дальше, огонь с плотью и шерстью летел с них. Он выпрямил щит и добавил к растущему списку сожалений решение отдать меч Фэдди.
Три крикуна держались вместе достаточно долго, чтобы добраться до него. Они закричали и бросились на щит, их отбросило, но они собрались и напали снова. Каждый удар сотрясал его, почти физический. Мышцы болели. Раздался треск, визг, раскатилась волна жара. Он отлетел кубарем. Вонь окутала его. Гетен поднял другой щит, ударил по двум последним крикунам в туннеле чарами, бросая их то в левую, то в правую стену. Он отпустил их. Они рухнули дымящейся кучей плоти, костей и пепла.
— Зараза, — буркнул он и обошел гадкие трупы. Он вышел в широкий конный двор, увидел больше следов резни. Казалось,
Высокий и острый, Древья Линна вонзался в небо зубами. Замок был красивым, построенным на развалинах древней крепости, с остроконечными крышами, изящно вырезанными оленями на перемычках и водостоках, и высокими окнами. Сады тянулись уровнями от северного двора по утесу, на котором замок нависал над оврагом реки Джеры. Туман и радуга мерцали у водопадов и змеящейся реки. Зелено-белые птицы летали над водой и башнями, их хриплые крики было слышно от рассвета до заката. Они гнездились среди древних скал и пещер у основания замка.
Гетен почесал челюсть. Белые двери замка высотой в два человеческих роста были приоткрыты из-за безголового тела солдата. Неприятное зрелище. И стало менее приятным, когда он подошел ближе, и его волшебный огонь озарил брызги крови, сделавшие двери розовыми. Может, и хорошо, что он почти не поел. Он закрепил тряпку вокруг рта и носа, сделал огонь ярче, вошел в замок и приготовился к худшему. Он не разочаровался. Целитель видел многие части людей так, как их редкие видели, но он никогда не видел их так и надеялся, что не увидит снова. Резня была бесконечной. Никого живого не осталось, ни души, не тронутой крикунами.
Он был в замке юношей, смутно помнил королевские покои в северо-западном углу крепости. Он был прав. Сначала он наткнулся на четверых мертвых королевских стража, их броня была во вмятинах и дырах, неузнаваемая, как и их тела.
А потом он нашел взрослых принцесс, Сигвейг и Ирсу. Они умерли в коридоре у детской.
Гетен вошел в покои, где шестнадцать детей, от младенцев до почти взрослых, обычно спали в четырех смежных комнатах. Четыре няни пострадали так же, как Сигвейг и Ирса, но младшие дети Бурсуков остались нетронутыми. Только лишились душ. Малыши лежали в углу, двое старших парней и девушка пытались защитить их. Благородно, но бесполезно. И ужасно больно.
Гетен опустился на кровать и потер виски. Голова гудела за глазами. Всю семью Бурсук убили за ночь. Только кронпринц Валдрам — теперь король Валдрам — выжил, только в этом замку повезло, хотя, как казалось Гетену, новый король был опасным подлецом.
Он нахмурился. Элоф и Фэдди сказали, что крикуны прибыли из Древьи. Солдаты говорили, что они появились из замка. Он огляделся.
— Где кладбище? — оно не могло быть далеко. Навозная куча? Логичное место, но не такое большое, чтобы породить столько крикунов. Он искал место, где бросали много псов и зверей.
Он уловил звук. Затаил дыхание, надеясь, что это были птицы за окном. Он ждал. Слушал.
Голоса. Не птицы. Солдаты в замке. Дым от горящих тел крикунов выдал его местоположение. Уничтожение монстров дало солдатам пройти сюда. Крики ужаса и гнева звенели на лестнице.
— Пора идти, — пробормотал Гетен.
Мужчина крикнул:
— Где король?
Идиоты не понимали, что замок был гробницей? Нужно было хранить тишину, уважая мертвых. И быть настороже. Если в замке было больше крикунов, вопли привлекут их.