Сокола видно по полёту
Шрифт:
Ощущение огромной, непоправимой беды придавило Грай к лавке. Она слышала, как уже в который раз за сегодняшний день ахнули зрители. Как раненой волчицей взвыла леди Анья. И, вторя ей, запричитала какая-то женщина. Видела, как на южной трибуне подскочил со своего кресла дед, и тут же без сил рухнул обратно. Словно в тумане наблюдала, как стражники выбежали на поле, уложили недвижимое тело её кузена на щиты, а Роберт, разъярённо сдёрнув с его плеч серебристо-голубой плащ Братства, набросил на окровавленную голову, закрывая от взоров толпы чудовищную рану.
Дрожа, Грай повернулась
— Стой, Лиза. — Бринден Талли преградил племяннице путь, не позволяя выбежать на поле вслед за хлынувшей вниз толпой.
— Пусти, дядя! — Она толкала его в грудь, вырываясь из рук. — Если эта старая змея Анья что-нибудь скажет Роберту… что-нибудь ему сделает… клянусь Семерыми, я выдеру ей все космы.
— Не нужно, милая. — Ему пришлось постараться, чтобы удержать её и при этом не сделать больно. — Он сам справится. А ты пойдёшь туда, только если пообещаешь молчать.
Лиза замерла, лицо пошло красными пятнами.
— Что вы себе позволяете, сир?! — Её затрясло от возмущения.
— Приказ лорда Роберта! — бесстрастно ответил он.
Она обмякла в его хватке, взгляд стал растерянным, уголки губ обиженно опустились. Талли положил руки ей на плечи и ободряюще сжал.
— Нет причин волноваться, родная. Ему ничего не угрожает. Посмотри вокруг. — Он отошёл, освободив обзор, и Лиза посмотрела.
Посреди арены стоял Роберт с окровавленным аракхом в руке. Справа его охранял Подрик Пейн, слева Нестор Ройс, спину прикрывали Бриенна и Терранс Линдерли. Вторым кольцом их окружали Крылатые рыцари. Они не были посвящены в планы Роберта и, как многие, не понимали, что происходит. Тем не менее, без раздумий ринулись на поле, как только зрители стали вскакивать с трибун. «Охраняйте своего лорда, Крылатые рыцари!» — заорал кто-то из них. И теперь все семеро стояли наготове с обнажёнными мечами — Робар Вайдман, Лин Корбрей, Эдмунд Брейкстоун, Кайл Сандерленд, Лаймонд Линдерли, Юстас Хантер и Седрик Иген, которого Бронзовый Джон самолично посвятил в рыцари.
Вооружённые воины с луной и соколом на щитах и доспехах заполнили почти всё пространство ристалища, ими командовал Джон Ройс. Одни сгоняли зрителей с трибун и направляли их в коридор, образованный другими стражниками. А те непреклонно поторапливали всех к выходу. Саймонд Темплтон распоряжался, кто может остаться на поле. Лорды и рыцари озадаченно смотрели на Роберта, оглядывали стражников, переговаривались и требовали разъяснений. Тирион Ланнистер уже был там, вместе со своей охраной. В ту сторону неслась Анья Уэйнвуд, размахивая руками и что-то крича. Темплтон преградил ей дорогу. На западной стороне Джаспер Редфорт выводил из леса конницу под белыми знамёнами с красной башней. Копьями и мечами всадники прогоняли прочь зрителей с пригорка и деревьев. А потом встали у низкой ограды арены сплошной стеной из щитов и копий. Как только с ристалища
— Что происходит, дядя? — ошарашенно спросила Лиза.
Он смотрел на поле.
— Наш сокол взлетает, — сказал гордо. Затем повернулся к ней и ласково добавил: — Не мешай ему, милая. Он справится.
С южной трибуны уже спустился Илис Уэйнвуд. Опираясь на трость, он шёл в окружении Тристона Сандерленда, Утора Толлетта и Гилвуда Хантера со всей быстротой, на которую был способен.
Талли ещё раз оглядел поле, обнажил меч и кивнул:
— Нам пора. Держитесь рядом, леди.
Причитания сира Илиса все услышали издалека.
— Да что же такое творится? Что же вы сделали, милорд…
Его голос срывался, а дряблые щёки дрожали. Рука с трудом удерживала трость. Когда он увидел Грай, слёзы брызнули у него из глаз.
— Как же вы меня порадовали, милорд, когда привезли девочку моей Дженни… как же осчастливили старика! А теперь… теперь вы лишили меня внука… Вы раскроили ему голову, словно тыкву… Вы вырвали мне сердце, милорд… Зачем, ради Семерых, вы сделали это?!
Во всём облике Роберта не было и намёка на раскаяние или сочувствие. Лишь надменность и неприкрытая ярость.
— Надеюсь, теперь вы наконец-то прекратите называть его Гарри-Наследником… сир, — процедил он.
Уэйнвуд вытаращил заплаканные глаза, открыл рот, потом закрыл.
— Надеюсь, теперь вы прекратите мечтать сделать Гаррольда лордом Долины, — снова почти выплюнул Роберт.
Леди Анья подалась вперёд.
— Вы не в себе, мой мальчик, — сказала она запальчиво. — Сначала вы ни с того ни с сего убили Гаррольда, а теперь обвиняете сира Илиса…
— Нет, миледи! — рявкнул Роберт, не дав ей договорить. И она отступила, такой яростью сверкали его глаза. А он вкрадчиво добавил: — Я ни в чём его не обвиняю. Его — нет… а вот вас…
Роберт выпрямился, расправил плечи и протянул аракх вперёд, почти касаясь груди старой леди. Он заговорил в полной тишине, чеканя каждое слово:
— Я, Роберт Аррен, лорд Орлиного Гнезда, защитник Долины и истинный Хранитель Востока, обвиняю вас, Анья Уэйнвуд, в покушении на мою жизнь. Два с половиной года назад вы продали меня горцам. По условиям сделки они должны были меня убить. Я обвиняю вас в измене, миледи! Вам есть, что сказать?
Леди Анья не шелохнулась, не отодвинувшись от острия клинка ни на дюйм. Её губы поджались, сделавшись похожими на куриную гузку, седые букли задрожали от негодования.
— Это уже слишком! — сказала она гневно, а потом глянула на Лизу: — До меня доходили слухи, что Роберт скорбен разумом, но я не хотела верить… Но теперь! Теперь, когда меня обвиняют, что я знаюсь с дикарями! Это… это слишком!
Талли сжал локоть Лизы, призывая к молчанию. Роберт тоже не ответил — он смотрел за спину леди Анье, ожидая, пока идущий от ворот в окружении двух стражников мужчина приблизится. А потом снова заговорил, указывая аракхом в его сторону:
— Я, Роберт Аррен, обвиняю вас, Мортон Уэйнвуд, в покушении на мою жизнь. Я обвиняю вас в измене, сир. Вам есть, что сказать?