Соколиная охота
Шрифт:
– Вайс, люди устали, – сообщил делегированный к липовому начальнику, идущему метрах в тридцати сзади, Гаарс. – Надо бы остановиться, завтрак устроить.
А то он не знал. Сам устал как собака. Иоганн еле волочил ноги. Он не хотел останавливаться, боялся, что может уснуть и потерять контроль над отрядом. Как будто он у него был, этот контроль.
– Хорошо, – возражать мнению большинства Вайс все-таки не решился. – Полчаса. Нам нужно спешить – у босса давно должна была закончиться вода, а пополнить запасы здесь негде.
Кто бы мог подумать, что он будет так печься о судьбе Моралеса.
«Но кто, черт возьми, сделал так, что тебя ненавидит все Поселение?!» – мысленно закричал Вайс. Только другой голос внутри тут же ответил ему:
«Тебя бы давно сожрали, если бы не Моралес».
После привала отряд спустился с высокого вала на широкий песчаный пляж. Долго по берегу идти не пришлось – следы пребывания здесь отряда Моралеса нашлись быстро. Истоптанный песок у самой кромки прибоя, три трупа и оранжевый катер. Судя по цвету – спасательный.
Трупы опознать было несложно. Двое из отряда босса и этот слабоумный здоровяк, что жил где-то в горах в глубине острова. Бублик, кажется. Все трое застрелены из «дыродела». Возможно, стреляли те, кто приплыл сюда на шлюпке. Остается лишь вопрос, куда они делись после этого. И куда вместе с ними подевался Моралес. Кстати, вспомнил Вайс, во всем отряде «дыродел» был только у босса. Он это точно знал, сам выдавал всем оружие. И положенные отметки в таблице сделал – кому, что и сколько патронов. Прихоть босса: всему строгий учет.
И вот, что еще непонятно – откуда приплыла шлюпка?
Иоганн внимательно рассматривал следы на песке. Натоптано было, словно здесь ходило целое стадо, а не небольшой отряд. Вот, четыре гильзы от «дыродела». Правильно, у Бублика в груди две дыры. Стреляли отсюда, недалеко от катера. А это что?
Рядом со стоявшей шлюпкой на песке не очень отчетливо, но вполне заметно красовалась полуразмытая прибоем вмятина. Вайс не сомневался, что, если сдвинуть стоящую кормой в воде шлюпку в море, останется точно такая же полоса. Только немного почетче.
Стало быть, шлюпки было две. Вот и понятно, куда подевались хозяева катера. Скорее всего, с ними уплыли Моралес, Садех и Штрайх. Их захватили?
Вайсу слабо верилось, что Моралеса мог кто-то захватить. Этот дьявол словно видел все ходы врага на два шага вперед. Он знал о намерениях противника еще до того, как противник вообще появлялся. Упреждающий удар – вот его надежное и безотказное оружие.
Три трупа, аккуратно сложенные в рядок за пригорком, могли навести на мысль, что природная расчетливость и прозорливость на этот раз изменили боссу. Но Вайс себя не обманывал – всех троих убил Моралес. Это очевидно. Он не знал, зачем Хоакин поступил именно так, но был уверен, что причины у того были.
Факт ярким, угнетающим волю пятном висел прямо в воздухе – Моралес их бросил. Сбежал. Удрал в море. А они теперь предоставлены сами себе.
Что это он такое бормочет? Кто такой Моралес, бог, дьявол?! Он обычный человек, сумевший подчинить себе полторы сотни
Нет, босс был непростым человеком. Да и человеком ли он был – перед глазами Вайса проплыли сцены из его ночных кошмаров. Да, каждую ночь он просыпался в холодном поту, снова и снова видя, как толпа обезумевших от страха и голода истощенных людей, потерявших всякое подобие человеческого облика, голыми руками рвут на части тела тех, кого Моралес отдал на пропитание. Еще живые тела. И глаза Хоакина: застывшие, смотрящие поверх копошащейся людской массы, измазанной кровью. Он всегда смотрел сквозь людей, никогда – в глаза собеседнику.
Иоганн понимал, что тогда иначе было нельзя, еды слишком мало, а ртов много. Нужно было как-то уравновесить число едоков и запасы пищи. Но не таким же образом!
Однако упорный голос внутри продолжал твердить, продолжал шептать, каждую ночь повторяя одно и то же: «Мы выжили». И не только выжили, но и смогли построить какое-то, пусть и жалкое, подобие стабильного общества.
Только страх, сковывающий, не дающий мыслить и сводящий спазмом желудок, никуда не делся. Иоганн хорошо помнил, как вскакивал по каждому зову босса, исполнял каждую его прихоть, старался из последних сил. Если бы нужно было порвать анус, чтобы выполнить очередное задание Хоакина, он бы, не раздумывая, сделал и это. Что угодно, лишь бы не стать едой.
Вайс потряс головой, прогоняя не вовремя нахлынувшее наваждение. Ненавистный Моралес, посланник ада. Где он, сволочь?! Почему он бросил своих рабов в столь неподходящее время?!
Иоганн понял, что рассудок его немного помутился.
– Пошли, – кто-то дернул его за плечо. Гаарс.
Тупой уголовник. Он же ничего не понял, он еще надеется найти своего пахана. В этом весь Моралес – для уголовников он был паханом, для слабых духом – отцом и защитником, для нерешительных – указующим перстом, для интеллектуального меньшинства колонии – гадом, но удобным компромиссом между властью урок и хаосом.
– Куда?
– Будем искать босса. Его труп мы не нашли, значит, им удалось скрыться.
Логик, мать его. Вайс пожал плечами. Ему, собственно, теперь все равно. Пошли так пошли.
В воздухе коротко просвистело и с сухим треском стукнуло о борт катера. Тяжелый корпус шлюпки слегка вздрогнул, а прямо напротив Вайса на оранжевой поверхности борта образовалась маленькая круглая дырочка. Тело среагировало раньше, чем Иоганн успел понять, что это такое. Он больно стукнулся животом о влажный песок, крякнув от удара, и только тогда его осенило – дырка от пули.
Его отряд бросился врассыпную. Гаарс рванулся к нему, видимо, решив укрыться за катером. Но спринт уголовника окончился неудачей – тело Гаарса с лопнувшей, словно переспевший арбуз, головой, рухнуло у самого носа шлюпки.
Черт, из чего они там стреляют? Нашли разрывные пули? Не иначе.
– Вайс, отойди от катера, скотина! – послышался с пригорка визгливый голос Лимарека. Прихвостень Илюмжинова. Пришел доказать преданность новому боссу. Стало быть, в Поселении уже произошла смена власти. Или власть только делят?