Соколы

Шевцов Иван Михайлович

Отрадно, что в своих последующих романах «Музыка нежна» и «Неведомая Россия» Александр Кротов продолжает углублять свое внимание на раскрытии внутреннего мира своих героев, не ослабляя при этом сюжетной остроты. Прежде всего надо отметить, что тематический диапазон интересов писателя чрезвычайно широк. Он стремится заглянуть в самые разные уголки нашей действительности и обнаружить то главное, животрепещущее, что волнует читателя, глубинные пласты нашей действительности, подвергнуть их тщательному анализу и затем силой художественного таланта нарисовать яркие, запоминающиеся картины.

Тема «искусство и жизнь», «талант и действительность» не нова как в русской, так и в мировой литературе. Кротов избрал своим вниманием самый утонченный вид искусства — музыку. Главный герой романа композитор Светлов — личность незаурядная. Писатель называет его гением. Музыкальный дар божественен, — говорит Кротов. — Это Божья благодать. Одаренный им человек носит в своем сердце мелодии, как высшее проявление духовной красоты. Они

доступны сердцу, но не всегда понятны разуму простого смертного. Великий Бетховен говорил, что «музыка должна высекать огонь из души человеческой». И этот огонь высекает Александр Светлов — человек сложного, противоречивого характера, для которого нет жизни вне музыки. Он до краев переполнен мелодиями, которые он силой своего таланта выстраиваете дивные гармонии.

Жизнь гения, его творческий путь не всегда усеян розами? Часто его поджидают острые шипы, поставленные бездарными, но искусственно вознесенными на Олимп завистниками, шарлатанами и авантюристами, яростно служащими золотому тельцу. Они агрессивны и беспощадны в своих нападках на таланты, губят их на корню. Они от рождения разрушители, враги прекрасного, ненавистники гармонии, духовные и физические извращенцы. Они наглы и бесцеремонны в средствах и приемах. Они шантажируют подлинные таланты, воруют их творения. Свою макулатуру через продажные СМИ возводят в разряд классики и навязывают народу. Одного из них, некоего Кися, типичного для нашего смутного времени проходимца, объемно изобразил Александр Кротов в романе «Музыка нежна». Здесь, как и в последующем романе «Неведомая Россия», писатель обращается к извечной теме любви, высоких и светлых человеческих чувств, исследуя вопрос: гении и любимая. Без настоящей любви талант увядает, любовь подпитывает его живительными соками. Но только любовь, основанная на гармонии супружеских отношении, при которых любимая понимает и ценит творчество своего избранника, плодотворна. События в романе развиваются мягко, плавно, как лирическая симфония. Писатель исследует внутренний мир композитора Светлова, душевные порывы человека сложного, иногда противоречивого характера, всем существом своим погруженного в музыку. Вне музыки, которую он создает, Светлов не мыслит своего существования. Во имя музыки он готов жертвовать всем: земными благами, славой и даже любимой женщиной, которая его не понимает. Он погружен в мир звуков, их гармонии. Большой талант творца по-своему воспринимает окружающую действительность, многие события в которой он просто не замечает, они его не занимают. Писатель проводит Светлова через сложные лабиринты жизненных ситуаций, через творческие взлеты и падения, через предательство и шантаж. Светлов личность со своей волей и характером. Разным кисям не удалось сломать его.

Александр Кротов поражает своей творческой активностью бальзаковского свойства. Роман за романом. Не успели читатели ознакомиться с романом «Музыка нежна», как на страницах «Молодой гвардии» появляется следующий роман Кротова «Неведомая Россия». Как и в предыдущем романе, события развертываются в наше время ельцинских кошмаров. Обращаясь казалось бы к незамысловатой теме спорта, в частности бокса, писатель в сюжетном отношении не сразу «берет быка за рога». Фабула развивается плавно, по нарастающей линии драматизма и остроты, одновременно высвечивая глубинные пласты проблем и конфликтов, представляющих актуальность и общественную значимость. Накал страстей и событий в конце романа приобретает детективные черты, что нисколько не умаляет идейно-политического, злободневного звучания.

Главный герой романа боксер Зарубин, как и композитор Светлов — человек сложного характера с множеством противоречивых оттенков и граней. При всем при том — это личность. Его трогательные отношения с любимой женой актрисой Васильевой отнюдь не безоблачная идиллия. Вообще в своих романах, в изображении образа и характера персонажа Кротов избегает плоских, прямолинейных черт, где на поверхности лежит положительное и отрицательное. Особенно это касается таких влюбленных пар, как Светлов и Катрин, Зарубин и Васильева. Писатель не просто изображает поступки и действа их. Он проводит психологический анализ, раскрывает и мотивирует тончайшие движения души, высвечивает внутренний мир и объясняет помыслы. И в этом ярко проявился талант художника слова Александра Кротова. Какой бы уголок жизни не затронул писатель, какой бы профессии он не коснулся: будь то разведка, музыка, спорт, он хорошо владеет материалом. И это отрадно: в русскую литературу так стремительно, напористо вошел талантливый писатель Александр Кротов со своим видением мира, со своей философской концепцией, с высоким чувством собственного достоинства и правоты, человек твердого характера, не подверженный конъюнктурам патриот. Он полон творческих сил и замыслов. Уверен: он еще удивит и порадует читателей новыми открытиями как на публицистическо-философском, так и художественном поле.

… 22 октября я с женой был в «Молодой гвардии» у Александра Кротова. Мы сделали несколько фотографий для готовящейся к печати моей книги «Тля и Соколы», куда войдет и моя статья о главном редакторе журнала — Кротове. Саша только что приехал из Югославии, куда был приглашен Пен-Клубом для участия в «Круглом столе». Пен-Клуб — это сборище литературных подонков сионистского толка, опекаемое западными спецслужбами. Поэтому приглашение

туда русского национал-патриота вызывало по меньшей мере недоумение. Но Саша остался доволен поездкой, рассказывал о своих выступлениях, о встречах и знакомстве с сербскими коллегами. Свое появление в Пен-Клубе он считал естественным, несмотря на высказанные мною опасения. Прежде мы с ним уже не раз беседовали о бдительности, он соглашался со мной и не считал себя беспечным. В ту нашу последнюю встречу за чашкой кофе он рассказал нам о недавнем странном посетителе. Ему позвонил незнакомец и попросил конфиденциальной встречи. Саша не сразу согласился: были колебания. Но незнакомец был настойчиво-интригующ, и победило любопытство. Встреча состоялась в рабочем кабинете Кротова. Незнакомец — еврей по национальности — был напорист и самонадеян. Без лишних предисловий выложил на стол пачку долларов, сказав, что здесь 60 тысяч, и две странички машинописного текста. Потребовал категорично: «Я Вам даю деньги, Вы печатаете мою статью!» Таким наглым тоном пришелец рассчитывал сразу сразить собеседника. Но он не знал, с кем имеет дело. Александр Анатольевич не стал читать его дорогостоящий двухстраничный опус и со свойственной ему решительностью отчеканил: «Виктора Илюхина я печатаю без всяких денег, а вас и за миллион не стану, уберите свои баксы!» — и указал «торгашу» на дверь. Он поступил так, как должен был поступить Александр Кротов. Мне показалось, что Саша не очень удивился явлению пришельца: в наше безумное время вряд ли можно чему-нибудь удивляться. Но этот эпизод носил явно провокационный характер. И Кротов это понимал, меня же его рассказ очень насторожил. Я связывал этот случай с приглашением в Пен-Клуб. Во всем этом я подспудно чувствовал недоброе. Ощущалось оно и в нервном настроении Саши.

Вечером того же дня он позвонил мне по телефону, поблагодарил за статью и попросил зайти к нему через три дня. А 26 октября рано утром мне позвонила Татьяна Михайловна и рыдающим голосом сообщила, что Саша ночью умер.

Это был ошеломляющий удар, как гром в морозный день. Нечто подобное я испытал 2 апреля сего года, когда на улице средь бела дня умер мой молодой друг Феликс Чуев, замечательный русский поэт. Умер также внезапно, скоропостижно. Они были ровесниками — Саша и Феликс.

Смерть Александра Кротова — в 54 года не знавшего никаких болезней, энергичного, спортсмена, полного физических сил и творческих дерзании, была не просто нелепой случайностью. В ней крылся элемент загадочности. Возникал прямой вопрос: а естественна ли эта смерть? Были ли у него личные враги? Наверное были, как считай у каждого бойца в наше враждебное время. А он был боец — непримиримый, азартный и принципиальный. Его заклятые враги — это растлители России, душители и палачи русского народа. С ними он вел непрестанный бой со страниц «Молодой гвардии». Ему угрожали, он знал коварство врагов и не забывал о бдительности. Об этом, как я уже говорил, мы беседовали не раз. Он спрашивал меня как разведчика в прошлом.

И вдруг эта необъяснимая поездка по персональному приглашению в логово, мягко скажем, недружественных особей. И потом сразу же в памяти возникал эпизод с загадочным пришельцем. Друзья меня спрашивают: «А ЭТО ВОЗМОЖНО…?» За ответом я отсылаю их к своему роману «Остров дьявола», где в засекреченной лаборатории спецслужбы Израиля и США изобретают невидимые смертоносные вакцины как оружие профессиональных убийц. При современных химических технологиях даже самое невероятное из области фантазии возможно.

Вот почему смерть Александра Кротова кажется мне загадочной. Это было преднамеренное убийство. И цель его — ослабить боеспособность мощного патриотического журнала «Молодая гвардия», идейную линию которого всецело определял главный редактор. Хочется верить, что созданный Кротовым редакционный и авторский коллектив ни на шаг не отступит от намеченной бойцовской магистральной линии.

«Молодая гвардия» — это оружие не только сегодняшнего дня. Оно действенно на многие годы вперед. По нему наши потомки будут изучать историю современной смертельной битвы, извлекать для грядущих лет полезный опыт борьбы русских патриотов конца второго тысячелетия.

ДМИТРИЙ ПОЛЯНСКИЙ

О Дмитрии Степановиче Полянском я впервые услышал от патриарха нашей русской литературы Сергея Николаевича Сергеева-Ценского. В 1957 году я несколько дней гостил в него в Алуште. Во время бесконечных разговоров об искусстве, литературе, о жизни вообще Ценский вдруг спросил меня: знаком ли я с крымским «губернатором»?

— Это кто такой? — не понял я.

— Дмитрий Степанович Полянский, наш новый партийный руководитель. Обаятельный человек.

Меня несколько удивила та поспешность, с которой Сергей Николаевич произнес последние слова: скупой на похвалы, он обычно осторожничал в оценках, даваемых знакомым ему людям, тем более партийным работникам. Чем же новый «губернатор» смог расположить к себе маститого писателя? Ценский в то время отметил свое 80-летие. Став секретарем Крымского обкома партии, Полянский, знающий и любящий литературу, захотел познакомиться с Сергеем Николаевичем, талант которого ценил высоко. Знал Дмитрий Степанович и о сложной творческой биографии классика русской литературы, непрестанно попадавшего под обстрел сионистской критики (об этом я рассказывал в книге «Орел смотрит на солнце»). Полянский искренне хотел помочь писателю хотя бы в житейских неурядицах. А их у Ценского было предостаточно.