Сократ
Шрифт:
Оба рассмеялись слову "поместье", дружески похлопали друг друга по плечам.
– Хочешь молока с лепешкой?
– Нет, благодарю, - сказал Сократ.
– Поем, когда солнце поднимется над Кеем.
С ходу поднялись на холм, к винограднику.
– Как здесь дышится!
– вздохнул всей грудью Сократ.
– В городе-то мы дышим грязью да помоями...
– И вонью из дубильни Клеонта, так?
– Клянусь псом, прямо задыхаемся!
– отвел душу Сократ.
Они взяли мотыги и принялись окапывать кусты винограда.
Сократу повезло - в Главке
Философ же иногда ходит в Гуди - поработать на винограднике и удовольствия ради.
– Я как Антей, - говорит он.
– Руками-ногами должен держаться за землю, чтоб не лишиться силы!
Взяв горсть земли, Сократ размял ее, дал высыпаться сквозь пальцы.
– Здесь я всегда радуюсь жизни, хотя она порой и колет меня пуще тернового венца, - сказал он Главку.
– Здесь я забываю о падении нравов в Афинах. Здесь, с мотыгой в руке, я с самого утра любуюсь солнцем, тогда как афинские улочки все в тени. Здесь после доброй работы сажусь я с тобой и с твоими детьми за чашу вина, и это заставляет мою кровь обращаться быстрее, все черные мысли уносит ветер с гор, и я снова становлюсь прежним жизнелюбом, который и родился-то, смеясь во весь рот!
Потом Главк-младший запряг осла и повез в Афины для Сократа несколько мехов перебродившего вина и соленые оливки. Философ весело шагал рядом с повозкой, распевая:
Упал я в высокие травы,
И молвил Эрот златоглавый,
Взмахнув серебристым крылом
Над моим безобразным лицом:
"О жалкий, напрасны грезы твои
Ты недостоин любви!
А тем временем вокруг стола во дворе Сократова дома собрались, как обычно, его друзья, ученики: Симон, Критон, Критий и молоденькие Антисфен с Эвтидемом.
Они ждали Алкивиада - тот, избрав политическое поприще, задержался сегодня в совете - и Сократа, который должен был вернуться из Гуди. Симон разделил на равные доли еду - по обычаю, каждый принес с собой что мог. Только Критон всякий раз приносит столько, что хватает и на ужин Сократу, и на весь следующий день.
– Дарион, хоп!
– донесся с улицы звучный голос, и великолепный пес редкостной породы стрелой перемахнул через ограду и дружески обнюхал собравшихся, хорошо ему знакомых. В калитке появился Алкивиад в лазурном хитоне и белой хламиде, расшитой золотыми цветами лотоса. У всех прямо дух захватило от восхищения этим прекрасным образом - один лишь Критий сжался от зависти и прикинулся равнодушным.
Душа Крития полна желчи: что бы ни вытворял этот смазливый молодчик, все равно соберет дань восхищения! Такой щеголь - и бродяга Сократ! Ха, то-то зрелище для афинян, эта парочка! Но я-то знаю, почему Алкивиад любит показываться в обществе Сократа. Беспутный, необузданный расточитель хочет внушить Афинам, что он, племянник Перикла и возможный преемник
– Где Сократ?
– спросил вновь пришедший.
– В Гуди, - ехидно ответил Критий.
– Виноградник рыхлит. Шел бы и ты с ним вместе землю копать.
– Неплохая идея!
– улыбнулся красавец.
– Алкивиад в винограднике, с мотыгой! Полагаете, это было бы мне к лицу?
– А что тебе не к лицу, тщеславная душа?
– осклабился Критий; он заметил - молоденький Эвтидем, прельщенный красотой Алкивиада, нежно погладил ему щиколотку. Алкивиад легонько отстранил Эвтидема и нетерпеливо заходил по двору.
– Жду не дождусь узнать мнение Сократа об Аристофановых "Всадниках". В театре к нему нахлынуло столько народу, что мне не удалось с ним поговорить.
Эвтидем, отвергнутый Алкивиадом, явно расстроился. И Критий взял его под свое крылышко. Усадил рядом с собой, стал гладить по голове, по лицу...
И тогда пробудилось в Критий страстное желание...
С улицы донеслась песня, заглушаемая грохотом повозки.
– Сократ!
Симон открыл ворота, и Главк-младший, следуя за Сократом, ввел во двор упряжку.
Пришлось прервать бурные приветствия - надо было убрать на место привезенное и откупорить один мех для сегодняшнего ужина.
Сократу и Главку помогали в этой работе Антисфен и Симон. Накачали воды из колодца, принесли кратер для смешивания вина с водой, черпачком разлили вино по чашам. Главк тотчас уехал восвояси.
– Итак, друзья!
– поднял Сократ чашу, когда все уселись за стол. Земля, наша древняя мать, шлет вам привет из Гуди!
– Он глянул на Алкивиада.
– Что это с тобой, милый? Отчего такое мрачное лицо? Чем ты встревожен?
– Да, Сократ, ты нашел точное слово: я встревожен. Нападками Аристофана на Клеонта. Мне видятся в них нападки и на демократию. Его злой язык не останавливается ни перед чем. Слыхал я - он и на тебя пишет комедию!
– Неужели, по его мнению, я этого стою?
– засмеялся Сократ.
– Вряд ли. Тем не менее хотел бы я знать, чем "Всадники" так захватили зрителей и даже судей, которые отдали им первую награду. Что вы об этом думаете?
– Клеонт хочет многого, - сказал Алкивиад, - но он мало что знает и умеет. Он рад бы раздавить весь Пелопоннес, но в военных делах умеет только болтать своим дубленым языком. Между тем он ведь теперь хозяин не над одной своей дубильней и над своими рабами - он глава Афинского морского союза! А союз распадается, вдобавок наши мелкие стычки со спартанцами грозят перерасти в новую большую войну. Но Клеонта, плохого стратега, совершенно не заботит одна из самых важных вещей в войне - тыл.