Сократ
Шрифт:
Отравитель философствует:
– Н-да, мой милый, живем среди обломков. А кто их делает, обломки-то? Кабы только спартанцы! Так нет, и наши туда же; сами-то они обломки крушения, да и мы с тобой тоже.
– Он кивает на человека, умирающего так медленно.
Но вдруг он спохватывается, принимает почтительный вид - входит Критий, закутанный в длинный плащ.
Не поздоровавшись, без всякого обращения, Критий спрашивает:
– Как дела?
Отравитель нерешительно:
– Работы много... Не поспеваю за тобой, господин.
– Что за дерзость?
– Оговорился я, - оправдывается палач.
Но Критий не удовлетворен; отступив на шаг, крикнул:
– Как это не поспеваете? Нарочно?
– Нет, господин. Мы-то стараемся. Но наше дело требует времени - а когда цикуты мало, тем более. Все ночи не спим.
– Скольких можете обработать за ночь?
– Раз на раз не приходится, - уклончиво объясняет палач.
– И не от нас зависит. Некоторые - ну, вы понимаете кто - бывают уже полумертвые от страха, когда их приносят, в других, - он взглянул на лежащего, - словно девять жизней, одной чаши им мало.
Критий перевел взгляд туда же, куда смотрел отравитель, и процедил сквозь зубы:
– Другого способа не знаешь?
Отравитель промолчал.
Критий двинулся к выходу. Поняв, что это означает для него, отравитель быстро выговорил:
– Душить...
Перед тюрьмой - толпа. Страшные длинные ящики, в них всегда тишина, наводящая ужас: у тех, кого привозят сюда, во рту кляп; тем же, кого отсюда увозят, кляп уже не нужен. Страшный караван носильщиков смерти проходит через шеренги стражей.
Голоса:
– Послушали б Алкивиада, победили бы мы у Эгос-Потамов!
– Был бы Алкивиад в Афинах - такая бойня была бы невозможна!
– Вместо слез текло бы вино!
Алкивиад! Таинственным эхом отдается это имя по всему городу.
Помощник отравителя принимает у носильщиков очередную жертву.
Отравитель разглядывает человека - как всех до него. Видимо, осужденный защищался. Он весь в крови. И все же палач узнает его, и у него вырывается:
– О всемогущий Зевс! Ты ли это, господин?! Ферамен?
Ферамен не отвечает. У него кляп во рту.
Но отравитель продолжает, обращаясь к нему:
– Ужасно! Вы уже и друг друга отправляете к Аиду! А впрочем, что я говорю! Что тут ужасного?
Помощник шепчет палачу:
– Ты сказал - теперь моя очередь душить, но этого я не могу, этого ты сам...
Отравитель засмеялся:
– Успокойся - ни один из нас к нему не притронется. Он получит питье, сколько бы времени это ни заняло...
5
Ранними утрами Сократ прогуливался по берегу Илисса - там, где юношей ходил на встречи с Анаксагором и на свидания с Коринной.
Возвращаясь, останавливался в тени пиний неподалеку от домика, в котором жил с семьей внук великого государственного мужа Аристида, прозванного Справедливейшим из людей.
Внук Аристида выходил из дому только по утрам - продать свои изделия. Во времена такой дороговизны трудно было прокормить себя, жену, детей да еще сестру Мирто плетением лыковых корзин и кошелок.
Мирто
Но сегодня он подошел к ней и заговорил:
– Ты внучка Аристида?
– Да, Сократ. Я Мирто.
– Часто слушаю твое пение.
– Я всегда пою для тебя, когда ты стоишь под пиниями.
– Мне приятно слушать тебя, смотреть на тебя.
– Он легонько приподнял ей голову.
– Ты плачешь?
Она рассказала ему о своей печальной доле. Сократ задумался. По его просьбе Критон, конечно, возьмет Мирто в свой богатый дом. Но тут же в нем взыграла ревность - с какой стати этому прелестному созданию жить вблизи от Критона! Удивился своему чувству, попытался прогнать его - не получилось. Громко засмеялся.
– Могу я узнать, чему ты смеешься, Сократ?
– Себе и другим я внушаю: познай самого себя! А все еще сам себя не узнал. Более того, в себе, в своей душе нахожу такие уголки, которые клянусь псом!
– вовсе и не мои!
– Он погладил девушку по желтым волосам. Такая красавица - и не замужем?
– Нет у меня приданого. Ни обола. Да и мне не всякий подходит...
– Из-за нескольких драхм отнята у тебя часть жизни! Да это беда всеобщая наша беда...
– Тяжело мне. В доме брата каждый кусок становится поперек горла, как подумаю, что объедаю его детей... И ту же мысль читаю в глазах брата и его жены...
– Попробую, Мирто, что-нибудь сделать для тебя.
В последнее время Ксантиппе нездоровилось. Она обрадовалась тому, что Мирто сможет помогать ей по дому, даже заменить ее. И Ксантиппа сама отправилась к Мирто и предложила ей прибежище у себя.
– Только знай - ты переходишь из нужды в нужду. Мы бедны...
– Зато ласковы и приветливы. А это больше чем богатство.
Мирто перешла не только из нужды в нужду, но и из безопасного места туда, где грозит опасность.
Он сидит на бортике бассейна, окруженный юношами и взрослыми.
Людям так нужен светлый взгляд на жизнь - и они собираются вокруг Сократа, слова которого хоть немного рассеивают мрак этих времен убийств и грабежей.
– Ты учишь молодежь вопреки запрету Тридцати лучших? Нарушаешь закон, Сократ?
– раздается голос Анофелеса, который незаметно затесался в кружок друзей.
– О нет, милый Анофелес, я не нарушаю закон. Ты только хорошенько прочти его текст, вывешенный на пританее. Там написано, что я не имею права обучать юношество искусству риторики, но ни словом не сказано, что мне запрещают с кем-либо беседовать, а этим я сейчас и занимаюсь. Я ведь никого из вас не учу, друзья мои. Вот вы собрались тут все, с кем я часто беседую. Скажите: взял ли я с кого-нибудь из вас плату, как подобает учителю? Хоть обол? Нет. Видишь, милый друг! А рот мне закон не зашил.