Сокровенное таинство
Шрифт:
Когда появился Хью, монах, покончив с делами, расположился на скамье у согретой солнечными лучами северной стены, от которой исходило приятное тепло. Он любовался пышным цветением роз, с грустью думая о том, что слишком рано им суждено увянуть. Давний друг брата Кадфаэля, Хью воспринял его молчание как приглашение и присел рядом.
– Элин просила передать, что пора бы тебе заглянуть к нам, посмотреть, как растет твой крестник, – после короткого молчания произнес Берингар.
– Представляю, как он уже вырос, – отозвался Кадфаэль, который, став крестным отцом маленького Жиля Берингара, порой не без робости задумывался
Хью насмешливо хмыкнул. Он прекрасно знал, что если Кадфаэль начинает прибедняться и выставлять себя немощным стариком, то скорее всего он что-то затевает.
– Он ведь как завидит меня, тут же карабкается, ну прямо как на дерево, – с доброй улыбкой продолжал брат Кадфаэль. – На тебя-то небось не полезет – какое из тебя дерево, так, кустик. Погоди еще, лет через пятнадцать твой наследник так вымахает, раза в два крепче тебя будет!
– Это уж точно, – согласился довольный отец и потянулся на солнышке, распрямляя гибкое, худощавое тело. – Он и на свет появился эдаким крепышом, помнишь? Да, это было как раз на Рождество – и мой сынок появился, и твой… Слушай, а ты не знаешь, где сейчас Оливье?
– Да откуда же мне знать? Хотел бы надеяться, что в Глостере, вместе со своим лордом д'Анже. Не могла же императрица увести всех своих людей в Винчестер, наверняка оставила достаточные силы на западе – кому-то ведь надо оберегать ее замки. А что это ты о нем сейчас вспомнил?
– Да так, мне пришло в голову, а вдруг он оказался в том отряде, который Матильда послала в Уэрвелль…
Хью погрузился в невеселые размышления и поначалу не заметил, что монах повернулся и устремил на него встревоженный взгляд.
– Хорошо бы, чтобы ты оказался прав и его там не было… – со вздохом произнес Хью.
– Постой, – перебил Берингара Кадфаэль, – с чего это ты вдруг упомянул Уэрвелль?
– Ах да, я и забыл, – нахмурился Хью, – ты же еще ничего не знаешь. Мне только вчера вечером сообщили эти новости, вот я и заявился сюда с утра, чтобы рассказать обо всем аббату. Помнишь, я тебе говорил, что люди императрицы обязательно попытаются прорваться. Вот они и попробовали, только это плохо для них кончилось. Матильда выслала отборный отряд на захват Уэрвелля, ведь если бы это удалось, то и река, и дорога оказались бы в их руках, и они смогли бы беспрепятственно подвозить припасы. Но Уильям Ипрес разгромил этот отряд на подступах к городу. Большая часть людей императрицы полегла в сече, а те, которые спаслись, ворвались в церковь и заперлись там. И тогда церковь запылала и крыша обрушилась на их головы… Господи, прости это ужасное злодеяние! Но это не наша вина – люди Матильды начали первыми! А ведь когда началась схватка, несчастные монахини – помоги им, Боже! – укрылись в этом храме…
Брату Кадфаэлю вдруг стало зябко, несмотря на теплое солнечное утро.
– Ты хочешь сказать, что Уэрвелль постигла участь Хайда? – внезапно охрипшим голосом спросил Кадфаэль.
– Да, обитель сожжена до основания. Церковь, во всяком случае, сгорела полностью… Что же до остального… Точно не знаю, но в такое сухое, жаркое лето…
Неожиданно Кадфаэль крепко схватил Хью за руку, но тут же отпустил его, вскочил и устремился прочь из сада. Монах бежал со всех ног, чего не случалось
Хью тут же поднялся и поспешил вслед за Кадфаэлем. Берингар любил своего друга и понимал, что тот торопится неспроста, однако, глядя на него, не мог удержаться от смеха. Вид приземистого и кругленького, как бочонок, бенедиктинца, который в свои шестьдесят с хвостиком несется так, что только пятки сверкают, мог рассмешить кого угодно.
Оказавшись во дворе, брат Кадфаэль позволил себе с облегчением перевести дух, ибо тот, кого он опасался не застать, был еще здесь, правда, конюх уже держал коня под уздцы, а брат Фиделис подтягивал ремни, которыми к седлу Николаса крепились сумы и свернутый плащ. Никому из них и в голову не приходило спешить, ведь впереди у всадника был весь этот чудный солнечный день.
Выходя из помещения, Фиделис всегда низко надвигал капюшон. И сейчас он не изменил этой привычке. Вероятно, причиной его застенчивости была немота. Он все равно не мог поделиться с другими своими мыслями, а потому предпочитал держаться в стороне. Только с Хумилисом они понимали друг друга без слов, для того и молчание Фиделиса было достаточно красноречивым. Надежно приторочив скатку к седлу, молодой монах скромно отступил на несколько шагов и застыл в ожидании. Хумилис как раз вышел из своей кельи, чтобы попрощаться с Николасом.
Выбежав из сада, брат Кадфаэль уже неспешным шагом направился к Николасу. Хью, поначалу устремившийся за монахом, задержался в тени, около стены странноприимного дома.
– Есть новости, – заявил без предисловий Кадфаэль, подойдя к отъезжающему. – Вы должны узнать об этом, прежде чем уедете от нас. Отряд императрицы обрушился на город Уэрвелль, и там завязалась кровавая битва. Армия королевы отбила нападение, но во время схватки был подожжен женский монастырь, и монастырская церковь сгорела дотла. Подробностей я не знаю, но это известно точно. Шериф получил донесение вчера вечером.
– И я получил эти сведения от человека, на которого можно положиться, – добавил Берингар, подойдя к ним, – сомневаться не приходится.
Потрясенный Николас замер на месте, кровь отхлынула с его загорелого лица, в широко раскрытых глазах застыл ужас.
– Уэрвелль? – прошептал он дрожащими губами. – Они посмели?..
– Увы, – печально промолвил Хью, – эти люди не боятся греха. Остатки отряда императрицы в поисках укрытия вломились в святой храм. И кто бы первым ни пустил в ход зажигательные стрелы, это вызвало пожар. Как ни жаль говорить об этом, но аббатство лежит в руинах.
– А монахини?.. О Господи!.. Ведь там Джулиана… Ради всего святого, что стало с монахинями?
– Они пытались найти убежище в церкви, надеялись, что там их не тронут, – ответил Хью, – но когда брат восстает на брата, не щадят никого, даже женщин и детей. Вояки императрицы сдались – те, конечно, кому удалось выбраться наружу. А удалось далеко не всем.
Николас повернулся, нащупывая вслепую повод своего коня. Хумилис дрожащей рукой коснулся его запястья, но молодой человек резко отстранился.