Сокровища Атлантиды

Касслер Клайв

Превозмогая боль, он поднялся на колени и поискал глазами оброненный перед броском фонарь. Подполз к нему, поднял и направил луч на неподвижное тело рядом с мотоциклом. Взору его предстала изящная женская головка в обрамлении длинных светлых волос. Питт перевернул ее на спину и осветил лицо.

Над бровью наливалась огромная шишка, но черты лица были ясно различимы. Женщину здорово оглушило, она была без сознания, но жива. Питта ее облик потряс настолько, что он едва не выронил фонарь из руки, никогда прежде не дрожавшей вплоть до этого момента.

Медициной

доказано, что кровь не может похолодеть – разве что ввести в кровеносную систему ледяную воду. Тем не менее Питт почувствовал, что его сердце гонит жидкость на пару градусов ниже точки замерзания. Голова внезапно закружилась, он покачнулся на коленях, все поплыло у него перед глазами, и сама атмосфера в гараже как будто сгустилась до жидкой консистенции, усугубляя овладевший им ужас. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда, но лицо лежащей перед ним в обмороке женщины было знакомо ему до мельчайших подробностей.

Глядя на него широко раскрытыми невидящими глазами, на него в упор смотрела та самая женщина, что “похлопала” его по плечу в корпусе затопленной подлодки.

26

Адмирал Сэндекер, в отличие от многих высших чиновников или корпоративных боссов, на совещания всегда приходил первым. Он предпочитал заранее разобраться со всеми предварительными данными, чтобы потом работа шла максимально эффективно. Такой стиль он выработал еще во времена пребывания на командных должностях в Военно-морском флоте.

Хотя в его распоряжении имелся большой конференц-зал для приема почетных гостей, ученых и правительственных чиновников, совещаться в узком кругу он предпочитал в небольшой комнате рядом со своим кабинетом. Эта комната была для него как бы укрытием внутри укрытия, ее обстановка действовала на него успокаивающе и стимулировала умственную активность. На бирюзовом ковре стоял двенадцатифутовый стол для заседаний, вокруг – плюшевые кресла. Стол был сделан из фрагмента корпуса шхуны девятнадцатого века, когда-то затонувшей в глубоких водах озера Эри. Настенные панели красного дерева украшали картины на темы исторических морских сражений.

Сэндекер правил НУМА твердой рукой, слывя чем-то вроде просвещенного диктатора. Он мог учинить жестокий персональный разнос любому из подчиненных, но, если его сотрудники попадали в передрягу, не останавливался ни перед чем, чтобы выручить их из беды. Когда-то его лично выбрал президент США, чтобы с нуля организовать Морское агентство. И Сэндекер создал организацию с широчайшим охватом деятельности, со штатом в две тысячи сотрудников, которые прозондировали каждый пик и каждую впадину на дне морском. НУМА весьма уважали во всем научном мире, и редко когда бюджетные запросы Агентства отклонялись Конгрессом.

Адмирал, фанат физических упражнений, поддерживал в рабочем состоянии свое шестидесятидвухлетнее тело, не обремененное ни граммом лишнего жира. Невысокого роста – всего на несколько дюймов выше пяти футов, – поджарый, подтянутый, с огненно-рыжей

шевелюрой и остроконечной бородкой, он взирал на мир пронзительными карими глазками, от которых, казалось, ничто не могло укрыться Выпивал адмирал редко, в основном на парадных банкетах в Вашингтоне, и единственным его серьезным пороком было пристрастие к хорошим сигарам, большим и ароматным, табак для которых специально для него собирало и сворачивало в строгом соответствии с его запросами одно маленькое семейное предприятие в Доминиканской Республике. Гостям адмирал своих сигар никогда не предлагал и потому бесился до невозможности, когда видел, как Джиордино курит точно такую же сигару. При этом он ни разу так и не смог обнаружить ни малейшей убыли в своих личных запасах.

Сэндекер сидел во главе стола и встал, когда вошли Питт и Патриция О’Коннелл. Выйдя вперед, он приветствовал Питта как сына, пожимая ему руку и одновременно стискивая плечо.

– Я так рад тебя видеть, Дирк.

– Блудному сыну тоже приятно вернуться в отчий дом, – сверкнув улыбкой, ответил Питт; адмирал и в самом деле стал для него вторым отцом, и они были очень друг к другу привязаны.

Сэндекер повернулся к Пэт:

– Доброе утро, доктор О’Коннелл. Садитесь пожалуйста. Не терпится узнать, что там вы с Хайремом для меня накопали?

Почти сразу следом за Питтом подошли Йегер и Джиордино в компании с доктором Джоном Стивенсом, известным историком и автором книг по изучению и идентификации предметов древних культур. Стивенс принадлежал к университетской богеме и выглядел соответственно – вплоть до футболки под спортивной шерстяной курткой, из кармана которой торчала пенковая трубка. У него была манера склонять голову набок подобно малиновке, когда она прислушивается к шороху червячка под слоем дерна. Стивенс принес с собой пластиковый ящик для льда, который поставил пока на пол рядом со своим креслом.

Сэндекер водрузил перед собой спиленную гильзу от восьмидюймового снаряда, служившую ему пепельницей, и закурил сигару. При этом он так свирепо посмотрел на Джиордино, что тот решил на этот раз не дразнить начальство и прикинулся невинной овечкой.

Питт обратил внимание, что у Йегера и Пэт лица ужасно усталые и какие-то чрезмерно напряженные.

Адмирал открыл обсуждение вопросом, все ли ознакомились с докладом Пэт и Йегера. Все молча кивнули, кроме Джиордино, который счел необходимым высказать свое мнение:

– В общем занимательное чтиво, – сказал он, – но сильно уступает Азимову и Брэдбери.

Йегер бросил на итальянца укоризненный взгляд:

– Могу тебя заверить, это не фантастика!

– Вы узнали, как называлась эта раса? – спросил Питт. – Или будем пока условно именовать их цивилизацию Атлантидой?

Пэт раскрыла папку, вытащила оттуда листок с распечаткой и близоруко всмотрелась в текст.

– Насколько мне удалось расшифровать и перевести на английский, они называли свою лигу морских городов-государств Эменесом, а себя – эменитами.