Сокровища Чёрного Монаха
Шрифт:
– Ну что, пошли?
– спросил я с порога.
– Куда пошли?!
– прокричал Колька, с трудом преодолевая зевоту. Музей только в одиннадцать откроется!
– Записку написал?
– спросил я.
Колька молча кивнул на конверт, лежавший на столе, а сам с закрытыми глазами пошёл в ванную. Умывался он так же громко, как говорил. Он фыркал, плевался, даже пытался что-то петь.
Я же прочитал его записку.
Уважаемый музей!
Пишут вам совсем неизвестные, но очень благородные люди.
Неизвестные люди. И благородный человек Николай Петухов.
Ученик 56-й школы
– Ты бы ещё свой адрес написал!
– возмутился я.
– А ты думаешь нужно?!
– обрадовался Колька.
– Дал бы я тебе!
– Дал один такой!
– выпятил губу Неукротимый Маркиз.
– До сих пор того героя ищут.
Всё же я заставил его переписать послание. А ровно в одиннадцать мы стояли у входа в музей частных коллекций. После вчерашнего ограбления посетителей собралось много. Колька стоял в очереди и всё время странно дёргался.
– Что ты дёргаешься?
– Что я могу сделать, если весь чешусь?!
– заорал замотанный под рубашкой в холст Неукротимый Маркиз.
Стоявшая впереди женщина испуганно оглянулась, отодвинулась и спросила нас:
– Мальчики, вы не хотите пройти вперёд? Я пропущу.
Мы воспользовались её предложением.
– Пошли в туалет!
– заорал Колька, как только мы вошли в музей.
Не понимая, к кому обратился с таким громким призывом мой друг, посетители растерянно оглядывались. Я же уволок Кольку за собой в залы.
Мы пошли, делая вид, что рассматриваем картины и очень интересуемся всеми этими нарисованными деревцами и домиками.
Колька шёл молча. Поэтому когда он неожиданно заорал в музейной тишине, вздрогнул даже я, не говоря уже об остальных посетителях.
– Шишкин!
– орал Колька.
– Смотри! Шишкин!
При этом он тыкал пальцем в растерянного бородатого мужчину, стоявшего возле какой-то картины. На истошный вопль Неукротимого Маркиза сбежались посетители из других залов. И все смотрели на мальчика, который шёл к бородатому дяде, тыкал в него пальцем и голосил:
– Шишкин! Шишкин!
– Ты что, с ума сошёл?
– схватил я за руку Неукротимого Маркиза. Какой это тебе Шишкин? Ты хочешь, чтобы нас из музея выгнали?
– На картине Шишкин!
– орал Колька, показывая на картину за спиной бородача, на которой был нарисован сосновый лес.
– Три медведя на картине!
– Где ты там медведей увидел?
– схватился я за голову.
– Медведи сейчас выйдут!
– кричал Колька.
– Я точно помню! Вот и дерево поваленное, они по нему в прошлый раз на картине лазили!
Кое-как я утащил его и повёл вниз, к служебному коридору, на ходу сердито объясняя, что сосны
– Что будем делать?
– спросил я.
Колька стал быстро расстёгивать рубашку.
– Ты что делаешь?
– спросил я.
– Чешется!
– простонал Колька.
– Холст колючий!
– Давай почешу, - предложил я.
Мой приятель послушно повернулся ко мне спиной. В это время в туалет вошёл тот самый бородач, которого Колька обзывал Шишкиным. Он изумлённо посмотрел на нас с Колькой и спросил:
– Что это вы делаете, мальчики?
– Да вот у него спина чешется сильно, - забормотал я, указывая на Неукротимого Маркиза в расстёгнутой рубашке.
– Дай я посмотрю, - строго сказал бородач, отстраняя меня.
У меня внутри похолодело. Сейчас он поднимет рубашку и увидит картину. Но Неукротимый Маркиз неожиданно завопил и рухнул на пол.
– Вы что, не видите, что ему плохо?
– закричал я на мужчину.
– Скорее звоните в "скорую"!
Мужчина выскочил из туалета.
– Ты что наделал?!
– заорал Неукротимый Маркиз, вскакивая на ноги. Бежим отсюда!
Я высунулся в коридор, но там уже спешили к туалету люди в белых халатах с носилками. Я захлопнул дверь.
– Что ты наделал?!
– повторил в отчаянии Колька.
– Меня же осматривать будут!
Он заметался по туалету, шаги стремительно приближались.
Глава четвёртая
"За что боролись?!..."
– Ложись!
– закричал на меня Колька.
– Пускай думают, что это тебе плохо!
– Дядька же тебя видел, - вяло возразил я.
– Он меня не запомнил! Ложись скорей, иначе подумают, что это мы картину украли! Кто нам поверит, что мы её вернуть хотели?!
Этот довод на меня подействовал. Я рухнул на кафельный пол, и вовремя: в двери уже вваливались санитары с носилками, и тётенька в белом халате и с чемоданчиком. Тётенька эта сначала мне очень понравилась, она была симпатичная, и так осторожно меня осматривала. Но как только она извлекла из чемоданчика большой шприц, я тут же в ней сильно разочаровался, поняв, что внешность обманчива.
Дяденька, который вызывал санитаров, подозрительно смотрел на меня, а потом сказал:
– Мне кажется, что плохо было совсем другому мальчику.
Но другого мальчика и след простыл. Я же наплёл, что так безумно люблю музей, что хожу по нему третий день от открытия до закрытия, вот у меня и закружилась голова.
Я надеялся, что меня тут же отпустят, но тётенька в белом халате, услышав, что я третий день подряд хожу по музею, сказала:
– Мальчик, лежи, тебя нужно показать пси...
– она закашлялась. Нужно показать другим врачам.