Сокровища старой церкви
Шрифт:
За излучиной показалось село. И словно приветствуя мореходов, заорал уже чистым голосом главный петух. А за ним, по всем дворам, как по команде подхватили его задорное кукареканье остальные.
Колька разобрал весла и в два сильных гребка подогнал лодку к мосткам, влажно блестящим утренней росой.
Андрей возвращался с птицефермы. Птичницы жаловались, что стали пропадать несушки, не иначе лисичка повадилась.
…Андрей осмотрел помещение, площадку для выгула. В углу ее, в сетчатом заборе, где снаружи бушевал самый густой бурьян, обнаружил дыру. А за ней - заметную тропку, сбегающую
Пригляделся к дыре, снял с проволоки несколько прядей мешковины; подумал, улыбнувшись, что хитрая лисичка за курочками с мешком ходит. И в резиновых сапогах. Примерно сорок четвертого размера - именно такой след хорошо отпечатался на влажной земле.
Спустившись тропой в овраг, Андрей прошел по нему до дороги, где к следам сапог добавились следы протектора от «Нивы». Сапог сорок четвертого размера в селе было много, а «Нива» одна - у Игоряшки Петелина.
Ну, что ж, подумал Андрей, все вроде ясно. Надо брать его с поличным. А когда? Не сидеть же каждую ночь в засаде. Каждую ночь не надо. В субботу в Дубровниках базарный день. Значит, в ночь с пятницы на субботу надо лисичку в сапогах ждать…
У калитки Чашкиных Андрея окликнул Великий. Он сидел в машине, вытянув в открытую дверцу ноги, помахивал опущенной рукой, в которой держал метелочку из цветных перьев.
– Что не заходишь, шериф? Общение с умными людьми обогащает мозговую оболочку, не знал?
С первого дня знакомства Великий держался с участковым дружески, чуть покровительственно, с едва уловимым оттенком превосходства и даже - легкого презрения. Андрею иногда казалось, что это неспроста, что Великий такой формой обращения пытается как-то влиять на него, в чем-то подавлять его волю, но резко осадить такого солидного и откровенно добродушного человека не решался. Но как-то все-таки сказал ему: «Не зовите меня шерифом, не надо».
– «Обижаешься?
– искренне удивился Великий.
– Ладно, буду сенатором звать». И весь разговор.
– Ты свободен?
– Великий выбрался из машины, мощно, с удовольствием потянулся, разминаясь.
– Зайдешь?
Андрей будто бы подумал, будто бы прикинул, есть ли у него время, - и согласился.
Войдя в горницу, которую старики Чашкины выделили своему жильцу, Андрей понял, почему сюда тянется молодежь. Захудалая комнатенка преобразилась «дизайнерскими» стараниями постояльца. Великий даже старую печь не поленился оклеить яркими винными этикетками и красотками из цветных журналов. А в устье печи поблескивали разноцветные бутылки - это как бы домашний бар получился. Не поленился постоялец и на чердак слазить - там у стариков старые вещи пылились, он и их по местам приладил: что на стенку, что на окно. Книжную полку устроил, на ней - книги по древнему искусству, в основном, как отметил мысленно Андрей, музейные каталоги - где что есть знаменитое. А посреди простого стола, выскобленного до белизны охотничьим ножом, красовался подсвечник из коряги с оплывшими свечами. Сам нож, в кожаном чехле, висел на стене рядом с массивным газовым револьвером. И тут же гитара - с бантиком, как в старых фильмах.
Необычно все это выглядело, красивенько. Но было что-то в этом интерьере фальшивое. Будто не жилье, а декорация к спектаклю, где главную
Так или не так, но эта бутафория Андрея еще больше насторожила.
– Садись, шериф, - пригласил Великий.
– По рюмочке выпьем.
– Я на службе, - скучным голосом отказался Андрей.
– И не надоело тебе?
– Великий развалился на лавке, закурил.
– Молодой, красивый, ехал бы в город…
– Нет, - усмехнулся Андрей, - я деревенский житель. Здесь родился, здесь и жить буду.
– Здесь и помрешь, - как-то зловеще буркнул Великий и загасил окурок.
– Надеюсь, не скоро, - опять с усмешкой ответил Андрей.
Что подумал Великий, неизвестно, но ничего на это не сказал. Снял с плитки закипевший чайник:
– От кофе тоже откажешься?
– Не откажусь, устал немножко. Целый день на ногах.
– На хрена тебе это надо?
– Великий подвинул гостю чашку.
– Сколько ты получаешь?
– Не много…
– …И не часто. Могу тебя на хорошее место определить, в охрану. Через год про свой драндулет забудешь - хорошую тачку справишь.
– Обойдусь, - отмахнулся Андрей.
– Если насчет жилья беспокоишься, то и в этом помогу. Возможности есть.
– И невесту найдешь?
– Андрей поставил чашку. Пустую, как и весь этот странный разговор.
– Сколько хочешь. Прямо с подиума буду снимать. Хоть каждую неделю.
– А чего ты так обо мне печалишься?
– Свой интерес имею. Хочу открыть охранную фирму. Будем богатеньких, - он постучал костяшками пальцев по столу, - буратин оберегать. Такие парни, как ты, мне в самый цвет.
– Я подумаю, - пообещал Андрей.
Подумать было о чем. Не случайно этот разговор приезжий завел.
– Тихо!
– вдруг шепнул Великий и снял со стены револьвер.
– Еще одна!
– Кто?
– удивился Андрей, машинально покосившись на оружие в руке, пусть и духовое.
– Мышь, - едва не дрожащим голосом ответил Великий, поднимая револьвер.
– Я, шериф, ничего не боюсь: ни ствола, ни ножа. Только мышей.
И правда - на цветочном горшке суетился мышонок.
Великий выстрелил. Мышонка шмякнуло в стену.
– Мерзость, - передернул плечами Великий, смел мышонка в совок и бросил в глубину печки.
– Нашел бы ты мне квартиру почище, без этих тварей.
– Подумаю.
– Андрей встал.
– Подумай, подумай.
– Великий проводил его до крыльца.
– И о моем предложении - тоже.
Андрей сбежал по ступенькам, вышел за калитку.
Встревожил его этот разговор. Что-то за ним стояло темное. Неясное. А с другой стороны - никаких особых оснований для тревоги или подозрений нет. Что, собственно, дурного? Ну предложил добрый человек свои услуги, спасибо скажи. Так-то оно так, да только предложение какое-то напористое. За ним виделось: или делай, что я говорю, или говорить с тобой буду по-другому…
– Здрасьте, Андрей Сергеич!
– обогнала участкового Галка, заглядывая в лицо, улыбаясь.
– Как поживаете?