Сокровища старой церкви

Гусев Валерий Борисович

– Это и привело вас в наши края?
– живо поинтересовался Староверцев.

– Именно. Хочу предварительно на месте проверить некоторые данные.

– Интересно - какие же?

– Да вот, к примеру.
– Таинственный пришелец достал из кармана записную книжку в кожаном переплете.
– К примеру: недалеко от города, в бывшей усадьбе графа Клейнмихеля, рядом с садовой беседкой лежит огромный камень, на котором выбиты некие знаки и письмена. В летописи говорится, что под «камнем сим упокоен злой тать Воронец в золотой оружейной справе, в головах же разбойника котел медный всклень полон каменьями да монетой да два бочонка вина».
–

Мужчина улыбнулся: - Вино, полагаю, уже скисло, а вот монеты с каменьями заждались своего часа… Или вот еще, тоже неподалеку: башня в селе Кривое на берегу Стремиловки. В башне провал над тайным ходом, а ведет тот ход под курган, где зарыты сокровища князей Заостровских: древнее оружие, древние рукописи, личная печать моего тезки Петра Первого… - Великий перевернул еще страничку.
– А вот храм Спаса на Плесне, это уж совсем у вас под боком, в Синеречье… Так, - прочитал про себя.
– Здесь тоже какой-то тайный ход…

– Минутку, - остановил его Староверцев и крикнул в приоткрытую в соседнюю комнату дверь: - Олечка, найди, пожалуйста, розовую папку «Синереченская церковь»!

– Сейчас, Афанасий Иванович, - отозвался женский голос.

– Что-то я про это читал.
– Староверцев нахмурил лоб, припоминая.
– Про клад-то ничего не слышал, а предание о тайном подземном ходе мне попадалось.

– Вот, Афанасий Иванович, - в кабинет вошла девушка и положила на стол толстую папку, - нашла.

Староверцев стал торопливо перебирать подшитые бумаги. Их много было: и пожелтевшие от времени, и новые, совсем неизмятые.

– Ага! Нашел!
– Он вынул из зажимов ксерокопию листа из старинной летописи.
– Слушайте, Петр Алексеевич. «И бысть тогда сеча быстра и кровава. И падали вои русичи яко рожь под серпом. А кои успеваха бежать меча и копья ордынскова спасались во храме Божием. И вошед в храм тамо исчезахо. Понеже бысть в стене оного тайна дыра. И открываха ея и оттоле тишина велика и хлад земной и ступени во чрево земное. И престаше татарове воевати да почали искать пропавшего люда. Тако не найде…»

Великий напряженно вслушивался в древние слова, едва сдерживаясь, чтобы не вырвать листок из рук Староверцева.

– А точнее там ничего не сказано? Где эта «тайна дыра», в какой стене? Каким волшебным словом открывается?

– Нет, к сожалению, - вздохнул директор и вложил листок в папку.
– Это единственное упоминание о подземном ходе. Да вы поезжайте туда, стариков, мальчишек поспрашивайте…

– А это что такое?
– Великий вытянул из папки несколько машинописных страничек, скрепленных скобочкой.

– Ну, это вам не интересно. Не ваш, так сказать, профиль. Это опись церковного имущества. Церковь-то в Синеречье богатейшая. Там собрались за века и сохранились уникальнейшие предметы культа и старины.

– Можно взглянуть?
– попросил Великий, а сам уже бегал внимательным взглядом по страницам, фиксируя в памяти описания сокровищ. Нехотя вернул листы директору, вздохнул: - Да, это мне ни к чему. А вот подземный ход я найду, вместе с кладом, - шутливо пообещал тезка царя.
– И вам малую толику золотую для музея выделю.

– Ох, кстати было бы, - поддержал шутку Староверцев.
– Мы бы тогда здание отремонтировали, потолки вон второй год текут. А средств нет. За осмотр мы денег не берем - музей народным считается, - Афанасий Иванович, подровняв бумаги в папке, закрыл ее, завязал тесемки, вздохнул.
– Да народ-то сейчас по музеям

не ходит, о прошлом не думает. Его больше будущее, завтрашний день тревожит.

Что там народ тревожит - Великого не интересовало.

– Ну, что ж.
– Он поднялся, протянул через стол руку.
– Спасибо за информацию. На обратном пути заеду - кладом поделюсь.

– Не откажемся, - улыбнулся Староверцев.
– Всего доброго.

Он проводил Великого взглядом, потрогал папку, задумался. Что-то беспокойное шевельнулось в душе. Какая-то неясная тревога вспыхнула. Почему? Не потому ли, что запало в память, как дрогнули пальцы Великого, когда он взял реестр с описанием церковного имущества.

Афанасий Иванович перевел взгляд с розовой папки на черный телефон, потеребил бородку, пожал плечами и звонить не стал…

А Великий тем временем сидел в машине и что-то старательно записывал в свою красивую книжку. Останавливал быстрый бег авторучки по листам, хмурил лоб, вспоминая, и снова быстро писал что-то очень для себя важное.

Затем он убрал книжку в карман, завел двигатель и пробормотал:

– Старик прав - пацанов надо пощупать…

С утра нехотя, будто кто его силой заставил, побрызгал дождик - освежил запыленную травку, чуть сполоснул листву на деревьях, смочил слегка крыши - и спрятался.

Скользкой, петлявшей по горушке тропкой участковый поднимался к церкви.

Церковь в Синеречье была очень красивая. Стояла она, как и положено, на горушке, в кольце речной излучины, отовсюду видная, радовала глаз и душу свежим золотом сквозных крестов, легкостью затейливой, в два цвета, кладки - белым и ярко-красным, чуть ли не алым, кирпичом. Издалека, как смотришь на село, то будто плывет над ним, сверкая, белое облако, окрашенное солнечными лучами, и сбегаются поглядеть на это чудо маленькие домишки, толпятся под ним, с наивным восхищением задирая неказистые крыши.

Но кроме красы неописуемой была замечательна церковь своею древней тайной. До сего времени нет-нет да и вспомнится седая легенда о том, что из церкви ведет за реку подземный ход, которым скрывались в дремучие леса наши предки при набегах жестоких татар. Спроси любого деда: мол, когда мальцом был, искал подземелье? Покрутит старик седой головой, взъерошит седую бороду и признается: было такое, однова даже на ночь в церкви прятался, весь подвал излазил - ан не нашел…

Да и участковый Ратников помнит со своего детства, как пытался с друзьями проникнуть в закрытый ржавой решеткой склеп, откуда, старики говорили, можно в подземелье пробраться. Как за тем же лазили в разрушенную заречную часовню. И как однажды, после весеннего разлива, отошла ненадолго речка от своего русла в сторону Степанова лужка, и в речном песке обнажилась сводчатая кладка из почерневшего узенького кирпича. Потом река вернулась в свое ложе и снова запрятала-затянула свою тайну на своем дне мелким желтым песком.

Да вот и недавно, года два назад, случилось в селе загадочное происшествие, опять напомнило былую тайну. На крайней усадьбе, старика Мокея, вдруг за одну ночь исчез, как его и не было, старый пруд. Еще с вечера, на зорьке, сидели в ивняках пацаны с удочками, а утром… Утром один ивняк и остался, а вместо пруда - илистая чаша с воронкой посередине, да бьются в иле золотые караси. Не успел народ сбежаться, а уж и той воронки нет, сравнялось дно расползшимся илом, затянувшим дыру, а к осени оно и вовсе травами заросло. Такие вот дела. Загадочные…