Сокровища Валькирии. Звездные раны
Шрифт:
Он еще не знал, — и никто в мире не знал, — что произойдет в миг, когда искусственная молния, сорвавшись с огромного медного шара-разрядника, достанет другого, проделав путь в четыре метра наперекор ионизированной внешней среде…
Академик больше не отрывался от лобового стекла, поскольку Дара почему-то уронила машину в пике и с высоты семисот метров понеслась в центр города, на светящийся купол. Он заметил момент включения ГИНа, когда освещение периметра и улиц города сильно упало и почти спрятало землю от взора — генератор набирал десять миллионов вольт, накапливая их в конденсаторы. Дизель-электростанция была рассчитана на такое
Набор мощности длился несколько секунд, после чего улицы осветились еще ярче, благодаря резкому скачку энергии, и первое, что увидел Насадный, — тугая спираль людей вокруг сферы вдруг повалилась на землю, словно домино, выстроенное по кругу, затем дрогнул и, обратившись в белый снег из дробленого стекла, осыпался купол, его металлическая основа вмиг превратилась в черный остов, напоминающий грудную клетку выветренного в степи человеческого скелета.
И только потом, распространяясь от центра к периферии, пошла волна вздымающегося снега. Она катилась вдаль, вширь и ввысь, так что скоро машину окутало снежным вихрем, и город внизу исчез в исчерченной огненными сполохами, густой грозовой туче. Насадный не видел его разрушения и потому оставалось чувство, будто он еще жив, как остается навечно живым отец, к которому ты не успел на похороны…
Дара взяла ручку на себя и тянула, пока в небе вновь не показались звезды.
В воздухе и тем более под занавесами полярного сияния было невозможно испытать силу подземного толчка. В Латанге не было сейсмостанции, и лишь в Усть-Тарее и фактории Новорыбная было зафиксировано землетрясение силой четыре балла — зазвенела посуда в шкафах, закачались лампочки и кто-то споткнулся на ровном месте. Однако же по расчетам в эпицентре оно составляло выше двенадцатибалльной оценки по шкале Рихтера…
17
Грузовой вертолет Ми-6 с керном, упокоившимся Аквилоновым и стариком Менуховым на борту стартовал ровно в полдень. Зимогор уж было облегченно вздохнул: остальные два с начальством теперь не задержатся, однако у прилетевшей публики был свой четко соблюдаемый регламент: едва утих ветер поднятый винтами, как бортпроводники оставшихся двух правительственных машин стали затаскивать под сети раскладные столики, стульчики и коробки со снедью.
Обеденное время и прием пищи являлись обязательным ритуалом, и нарушить его не могли ни аварийная скважина, ни только что застрелившийся начальник экспедиции. За Зимогором прибежал Ангел — самый низший по иерархии среди гостей, однако разговаривал как с еще более низшим, несмотря на недавнее повышение. Олег явился перед честной компанией, когда та уже хорошо выпила и закусила. Стюардесса поставила ему стул перед чистым прибором, и он оказался лицом к лицу с женщиной в черном деловом костюме. На новоиспеченного начальника экспедиции кроме нее и улыбчивого бывшего Минфина никто не обратил внимания, однако когда эта облеченная властью барышня заговорила, Зимогор сразу же отметил, что остальные прислушиваются и ловят каждое слово. Вероятно, только ей позволялось снизойти до общения с ним…
Олег предполагал, что сейчас начнутся производственные вопросы и все завертится вокруг бурения новой скважины и сроков, но, видимо, обеденный ритуал исключал всякие деловые, разговоры и барышня была настроена на отдых.
— Как вы полагаете, местный климат одинаково благотворно действует на всех? —
По участливо-медицинскому тону ее можно было отнести к работникам здравоохранения.
— Нормально, — односложно сказал Олег, стараясь определить, куда же она клонит.
— Но вид у вас… Скажем, не особенно-то здоровый. Это влияние среды?
— Социальной среды, — со скрытым сарказмом поправил Зимогор.
— Да, да, да, — поняла она, имея в виду смерть Аквилонова. — Говорю к тому, что есть предложение совершить небольшую прогулку. А этот неприятный случай с самоубийством… Есть сомнения.
— Аквилонов чувствовал себя здесь великолепно, — сообщил он. — Я разговаривал с ним за минуту до смерти.
— Что он говорил вам? — улыбнулся эксперт.
— Наставлял, как руководить экспедицией, — уклонился Олег. — И о погоде…
— А потом пулю в лоб?
— В сердце.
— Тем более — в сердце… Повторите нам его последние слова.
Зимогор двинул ногами под столом, и полные рюмки плеснули на скатерть.
— Бывают же такие места на земле, где хорошо человеку, — дословно передал он.
— Замечательная фраза, — улыбнулся тот, обращаясь к одному из гражданских. — Она что-нибудь вам говорит?
— Говорит, — обронил его собеседник и посмотрел на часы. — Надо спешить. Через два часа Манорая войдет в зону видимости спутника.
— И ни на что не жаловался? — воспользовалась паузой деловая женщина.
— Нет, напротив…
— Может быть, переживал из-за аварии? Сердце? Больная совесть…
— Он радовался. Никогда не видел таким…
— Господа, все в порядке! — провозгласила барышня, обращаясь к застолью. — Прогулка опасности не представляет.
— Полагаемся на ваш авторитет, — заметил Эксперт. — Но охрана не помешает. И думаю, не помешает взять с собой кое-что с нашего стола. На природе очень хорошо пойдет. Знаете, господа, у меня здесь появился зверский аппетит.
— Безопасность обеспечим, — заверил Ангел и ушел давать распоряжения лейтенанту Перцеву.
— Вы согласны быть нашим проводником? — ласково спросила барышня.
Зимогор, так и не прикоснувшись к еде, встал.
— Простите… Вы верно заметили, чувствую себя плохо. Начальник партии проводит, он здешние места знает…
Конечно, не следовало начинать так карьеру начальника экспедиции, однако Ангел оставался на участке и мог забрести в избушку Ячменного, где была Лаксана. Олег поймал начальника участка возле конторского вагончика.
— Поведешь начальство на экскурсию. Собирайся быстро!
— Понял… Я понял, что надо сделать! — тихо и завороженно проговорил тот. — Я им покажу кузькину мать. Экскурсия как раз на руку! Они же водку с собой берут? Берут!
— Не вздумай выкинуть глупость! Поводишь часа полтора и назад.
— Но придется вторую скважину бурить!
— Веди! И чтоб они поскорее отсюда улетели! Ячменный вдруг стал веселым и обреченным.
— Олег Палыч, у меня к вам лишь одна просьба. Теперь как к начальнику экспедиции… Дайте отпуск на месяц? Не сбегу, не спрячусь, до конца расхлебаю, вместе с вами… Но пока бурить не начали, дайте? Хочется мне на родину съездить, в деревню Мардасово. Проверить хочу, оттуда ли я родом. А то, может, пригрезилось мне? Дайте, Олег Палыч? Всю жизнь без родни, так может там найду? Может, деды остались, дядьки-тетки?..