Сокровище антиквара
Шрифт:
— Да перебьюсь, — сказал Смолин с улыбочкой.
— Дядя Вася, не дури, — сказал Зондер, все так же глядя в глаза. — Не порть хорошее дело, душевно тебя прошу. Ты посиди вечерком, подумай, вспомни то и это, общую жизненную ситуацию прикинь, свои выгоды и возможные неприятности… Чреватое это занятие — себя коллективу противопоставлять, ох, чреватое. Многое ведь от твоей крутизны и не зависит… да и крутизна эта, знаешь ли… во многом чисто воображаемая.
Он говорил ровным голосом, без тени угрозы или неприязни, но в его прозрачных светлых глазах читалось такое, что Смолину стало чуточку неуютно, хотя рубашка давно уже высохла и не липла больше к телу.
— Ты, главное, все взвесь, — продолжал Зондер
Он бросил поверх файлика толстый незаклеенный конверт из плотной бумаги, встал и, сделав Смолину ручкой, удалился по аллее — вразвалочку, ни разу не оглянувшись.
Смолин открыл конверт. Цветные фотографии Инги, которая явно и не подозревает о том, что ее снимают. И на каждом снимке где-то на уровне сердца пририсована небольшая мишень — аккуратно выведенные концентрические круги, крест-накрест перечеркнутые. Дом Смолина — опять-таки украшенный мишенью, на сей раз здоровенной, от цоколя до гребня крыши.
Аккуратно собрав фотографии в стопочку, тщательно ее подравняв, Смолин уложил их назад в конверт. Злости не было — некогда злиться, думать надо. Ну что ж, если и в самом деле по совету Зондера вспомнить то и это, недавние события, общую жизненную ситуацию…
Улик ни малейших — ни один суд не признает эти дурацкие мишеньки уликой, доказывающей некие противоправные намерения. Неизвестно кем сделанные снимки, неизвестно кем пририсованные мишени — дурацкая шутка, ага… Интонацию тоже к делу не подошьешь. Об интонации, как в старом анекдоте говорилось, и речи не было…
Хотя ситуация ясна как таблица умножения. И вот теперь-то ясно, кто мог двинуть Шевалье кастетом в затылок. Зондер — мог. Очень уж идеально мозаика складывается. Зондер — мог…
И Смолин с пронзительной ясностью понял, что времени у него нет совсем.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВПЕРЕД, КОРСИКА!
Глава первая
ХОДЫ КРИВЫЕ РОЕТ ПОДЗЕМНЫЙ УМНЫЙ КРОТ…
Заметив издали изящную фигурку, Смолин притер машину к кромке, девушка проворно ее обежала со стороны капота и с большой сноровкой запрыгнула внутрь. Смолин сразу же тронул «паджерика» — поскольку неподалеку имелся знак насчет запрещения всех и всяческих остановок, а метрах в тридцати торчала машина гаишников.
— Ну и как мне это свидание расценивать? — поинтересовалась Яна медовым голоском. — Дядя Вася, неужели наконец решился?
— Мимо, — проворчал Смолин, выруливая в крайний правый.
— Ну, а может все-таки?
— Помолчи, прелестное создание, — сказал Смолин, вертя головой чуть ли не на триста шестьдесят градусов. — Обстановка вокруг сложная, не до глупостей…
— И за коленки хватать не будешь?
— Цыц…
— Совсем-совсем?
— Чадо, помолчи, я тебя умоляю, — серьезно сказал Смолин.
Девчонка примолкла. Непринужденно вытянула сигаретку из его лежавшей в лотке пачки, большим пальцем надавила прикуриватель.
— Не работает, — сказал Смолин, покосившись на нее. — Зажигалку возьми, под газетой…
Высмотрев подходящее местечко, он крутанул руль, ловко втиснул «паджерик» меж черным лаковым джипом и совершенно убитой «шестеркой». Выключил мотор, опустил до половины оба окна и откинулся на спинку. Хотя он смело мог себя причислить к старым циникам, все же нужно было сделать над собой определенное усилие, чтобы прямым текстом обсуждать такие вещи с юным обворожительным созданием. Пусть даже создание это — насквозь современный экземпляр, та еще оторва. «Поколение наше, — подумал он, — во многих отношениях невероятно
Он тоже сунул в рот сигарету, обернулся к девушке и неспешно окинул ее взглядом, исполненным насквозь деловой хватки. Черт знает что выросло к девятнадцати годам в соседней квартире — бегал-бегал этакий заморыш с ножками-спичками и совершенно неинтересной мордашкой, а вот поди ж ты… Очаровательная блондиночка в черных брючках и белом топике, фигурка идеальная, полуобнаженный бюст идеальный, а главное — вид абсолютно невинный, этакая монашенка. Вот то-то и оно. На всех нормальных субъектов мужского пола действует убойно — но особенно взыграет ретивое у ровесника Смолина, склонного к тому же к охоте именно за такими вот едва распустившимися цветочками. «Должен клюнуть, сволочь, — подумал Смолин. — И не просто клюнет, зараза, в штаны кончит, если ее еще и приодеть чуток сексуальнее…»
Яна ответила на его пристальный взгляд улыбочкой, не вполне и гармонировавшей с обликом юного непорочного создания.
— Нет, правда, дядя Вася, — сказала она совершенно будничным тоном. — У тебя на меня стоит?
— Не вгоняй старика в краску.
— А серьезно? Ведь стоит…
— Ну, допустим.
— Не «допустим», а «точно».
— Ладно, — усмехнулся Смолин. — Точно. Довольна?
— Нет, — сказала Яна. — Это констатация факта и не более того. А мне нужны конкретные результаты. Дядя Вася, ну решайся ты наконец и бери меня в любовницы. Честное-пречестное, все уже умею. А еще я красивая и умная. Со мной приятно показаться в общественных местах, тебе завидовать будут. Если не веришь, что я настоящая Марья-Искусница, можно устроить тест-драйв, хоть сегодня. Прикинь еще раз: красавица, умница, из приличной семьи, наркотики не употребляю, пью мало, могу даже, если потребуешь, сугубую верность хранить на весь срок действия контракта. Меня бы вполне устроила штука баксов в месяц… ну и шмотки временами. Тебя ж это не разорит? Что ты так уставился?
— Бог ты мой, — сказал Смолин, не в силах сдержать ухмылку. — Тебя родители мясорубкой убили бы, если бы услышали сейчас… Интеллигентнейшие люди, кандидаты наук, на великих достижениях мировой культуры тебя воспитывали, в университет пристроили…
— Фига — пристроили. Я сама сдала. Говорю же, умница.
— Не цепляйся к частностям. Я не о том.
— Ага, — сказала Яна с нескрываемой иронией. — И чего добились на сегодняшний день интеллигентнейшие люди? Старую работу сохранили разве что, а не в сетевой маркетинг пошли… Дядя Вася, ну что ты, пардон, дуркуешь? Ты ж сам прекрасно понимаешь, что старые жизненные ценности медным тазом накрылись. И шнурки мои, хотя я к ним нешуточную симпатию испытываю, в нынешних реалиях не более чем бичева. И я такая же буду через энное количество годочков со своим пусть даже красным дипломом. Скажешь, можно все же хорошее место найти? Верю. А если карта не так ляжет? И придется до пенсии горбатиться на убогом жалованье…
— А тебе нужно все и сразу?
— Ничего подобного, — серьезно возразила Яна. — Я умная, не забывай. Не все и не сразу… просто я в убогости барахтаться не хочу. Хочу определенного достатка, уже сейчас, пусть даже ради этого и придется жить так, что шнурки в ужас пришли бы, узнавши…
— Эскорт… — со светской улыбкой сказал Смолин.
— Предлагали, — еще серьезнее промолвила Яна. — У нас в универе, если ты не в курсе, чертова уйма девочек подрабатывает. Я обдумывала. Не смогу. Ну вот противно мне с вереницей совершенно незнакомых мужиков, которые с тобой имеют право вытворять что угодно… Именно в количестве загвоздка, а не в «облико морале». А ты — вполне импозантный мужик, мне с тобой спать было бы нисколечко не противно, правда. В тебе есть шарм, дядя Вася… а всякие садомазохизмы ты наверняка не любишь, а?