Сокровище господина Исаковица
Шрифт:
Я приобнимаю его – своего замечательного, любимого девятилетнего сына. И мы стоим, прижавшись друг к другу, и смотрим на то, что ничего особенного собой не представляет: на асфальт, здания и старую площадь, где когда-то жизнь била ключом.
— Прежде чем построить новые дома, здесь проводили раскопки, – доносится до меня голос Лукаша. – Я пытался проникнуть туда и взглянуть, но мне помешали высокий забор и охранники.
— В муниципалитете нам сказали, что они не нашли ничего ценного, – говорю я. – Только вилки и тому подобное.
— Да, – отвечает Лукаш, – а если и нашли что-нибудь еще, то оно исчезло по пути. Не знаю, правда ли это, но некоторые утверждают, будто археологи кое-что прикарманили.
Ну,
39
Торговая площадь (нем.).
Мы возвращаемся к машине, Лукаш проезжает мимо площади и везет нас к своим родителям. На дорогу уходит совсем немного времени, наверное минут пять, и вот мы уже паркуемся в районе с виллами и заходим в один из домов. В холле нас встречает мама Лукаша. Она радостно здоровается со мной, но осознав, что я приехал, чтобы посмотреть коллекцию ее сына, начинает смеяться и сокрушенно качать головой. Из ее слов я понимаю мало, но быстро прихожу к выводу, что она мечтает о том дне, когда Лукаш откроет музей и освободит ее дом от экспонатов.
— Она не в силах понять моего увлечения, – говорит он, пока мы идем через холл. – Это довольно типично для старшего поколения. У нас только молодежь интересуется тем, как тут жилось в прежние времена.
— Почему? – спрашиваю я.
— Возможно, потому что мы б'oльшую часть жизни прожили свободными.
— Свободными?
— Да, со времени крушения коммунизма прошло уже двадцать лет.
Открыв маленькую дверь, Лукаш спускается по ступеням в подвал. Мы следуем за ним по пятам и вскоре попадаем в помещение, заполненное предметами из прошлого Мариенвердера. Здесь есть все, от шлемов и стеклянных бутылок до пропагандистских плакатов и жестяных табличек, пронзенных русскими пулями. Последние объекты мой сын осматривает особенно тщательно. Судя по его комментариям, содержимое подвала произвело на него огромное впечатление, и кроме того, он безумно счастлив от встречи с таким редким явлением, как взрослый "искатель вещей" [40] . И еще больше его поражает сообщение о том, что в подвале присутствует лишь малая часть собранного Лукашем. Самые интересные находки, как мы вскоре понимаем, находятся в комнате на втором этаже, которая оказывается следующей остановкой в нашей экскурсии. Здесь, в бывшей детской нашего хозяина, хранятся объекты, которые, по его мнению, требуют наиболее бережного обращения: старые карты, вывески, предметы из фарфора и множество ящиков, заполненных фотографиями, открытками и историческими документами.
40
"Искательницей вещей" называла себя героиня книги А. Линдгрен Пеппи Длинныйчулок.
Из одного из ящиков Лукаш извлекает несколько старых газет и показывает мне разные рекламные объявления магазина моего прадеда. Некоторые из них мне уже знакомы, а некоторые
— Я купил его относительно недавно, – говорит он. – Шкаф стоял в одном из магазинов на площади. И глядите, что обнаружилось внутри.
Протянув руку в шкаф, он вынимает вешалку–плечики и протягивает ее мне. Сперва я не понимаю зачем, но потом присматриваюсь повнимательнее.
Оказывается, она из магазина прадеда. Такая простая вещица, всего лишь вешалка, но я радуюсь, как ребенок. А когда Лукаш сказал, что хочет подарить ее мне на память о нашей поездке, я настолько растрогался, что просто не знал, что говорить. Мы некоторое время стоим молча. Вновь обретя дар речи, я от всей души благодарю его за потрясающий подарок. Затем мы спускаемся в гостиную и выпиваем по рюмке с его матерью.
Это прекрасное завершение долгого и напряженного дня, и мне так радостно оттого, что я встретился с этими людьми, которые проявили по отношению к нам так много теплоты и заботы, открыли нам двери своих домов и придали нашему пребыванию здесь особые краски.
По окончании визита Лукаш отвозит нас обратно в гостиницу. Мы обнимаемся и говорим друг другу:
"До встречи!", после чего мы с Лео бежим в номер, где в полном восторге рассказываем отцу обо всем увиденном. Похоже, нам удается заразить его своим энтузиазмом. Он оживляется и явно находит наш рассказ очень увлекательным. А когда мы достаем вешалку и предлагаем, чтобы он по праву главы семьи взял ее себе, он радуется этому почти столь же несоразмерно, как я.
Невзирая на отсутствие сокровища, это – прекрасное завершение долгого дня. Омрачившее его середину раздражение как ветром сдуло, и мне очень приятно, что мы с отцом, наряду с постоянным препирательством, способны разделить простую неподдельную радость. Кто знает, возможно, завтра наши отношения вернутся на круги своя, но в данный момент все великолепно. Настолько, что уже исключительно ради этого стоило ехать в такую даль.
23. Хранилище еврейских надгробий
Просыпаемся мы поздно и поспешно приводим себя в порядок, чтобы успеть на шведский стол до закрытия ресторана. Выбор на этот раз значительно скуднее, чем на пароме и в роскошном отеле. Нам предлагается немного хлеба, мюсли и йогурт, а также несколько маленьких упаковок варенья и джема. Но отец все равно очень доволен и объявляет этот завтрак лучшим из всех. Особенно ему нравится то, что любезная официантка делает нам омлет, хотя мы – единственные посетители ресторана.
— Правда, душ у них устроен плохо, – говорит отец, едва успев прожевать. – Краны расположены неправильно. В Швеции так бы никогда не сделали.
— Ты же не в Швеции, – отвечаю я.
— Думаю, они сами поменяли местами краны холод ной и горячей воды. Наверняка чтобы мы не мылись слишком долго.
— Навряд ли.
— Нет, так и есть. Чтобы не лили слишком много горячей воды. Они ловкие, эти поляки.
Пока мы едим наш эксклюзивный омлет и распихиваем по карманам упаковки джема, в ресторан заглядывает молодой человек из муниципалитета в компании с коллегой. Я здороваюсь с ними и представляю их отцу, который, просияв словно солнце, вдруг проявляет невероятную сердечность.
— Как приятно, – говорит он, пожимая руку молодому человеку. – Я слышал о вас так много хорошего.
— Это не он, – шепчу я по–шведски, что несколько странно, потому что молодой человек шведского не знает и шептать совершенно незачем.
— Как мило с вашей стороны было повозить мальчиков повсюду и все им показать, – продолжает отец.
— Это не он, – шиплю я.
До отца, наконец, доходит, и он обращается к коллеге молодого человека.
— Большое спасибо за вешалку, – говорит он мужчине, которого я впервые вижу. – Она просто замечательная.