Сокровище господина Исаковица
Шрифт:
Для их отца Германа подобных возможностей не существовало, а поскольку в силу возраста получить визу в Аргентину он тоже не мог, его единственной надеждой оставался дедушка Эрвин. Насколько я понимаю, они с ним довольно долго переписывались. В конце 1941 года, когда Герман, согласно документам, находился в Берлине, а среди евреев города всерьез пошли слухи о депортации, он попросил сына помочь ему уехать.
Учитывая проводимую Швецией политику, задача была не из легких, но дедушка делал все, что мог. Он писал длинные прошения на бюрократическом шведском, и, несмотря на бесправное положение, ему удалось найти людей, поддержавших
Если моему отцу в самое ближайшее время не будет предоставлена возможность выехать из страны, власти Берлина депортируют его в Польшу. Есть основания опасаться, что в силу преклонного возраста он окажется не в состоянии выдержать связанного с этим напряжения, и поэтому я почтительно прошу для него временный вид на жительство в Швеции до тех пор, пока он не сможет продолжить путь.
Приблизительно через три недели он получает следующий ответ:
Королевское министерство иностранных дел
Канцелярия Королевского министерства иностранных дел, занимающаяся вопросами выдачи иностранных паспортов, имеет честь сообщить, что запрошенное в ходатайстве от 4 ноября 1941 года разрешение на въезд для Германа Исаковица предоставлено быть не может.
Стокгольм, 28 ноября 1941 г.
Присланные документы прилагаются.
Кому: господину Эрвину Исаковицу,
Артиллеригатан, 26, Стокгольм
Поскольку положение берлинских евреев становилось все хуже, дедушка сразу составляет новое прошение. На этот раз он усиленно пытается показать, что ни он, ни его отец не будут обременять шведское общество. Он, в частности, пишет:
Сам я неустанно работаю над тем, чтобы добиться для себя и отца разрешения на въезд прежде всего в Аргентину. Возможность получить разрешение, согласно сообщениям моего брата, который уже 5 лет проживает в Аргентине, представится, как только ему исполнится 21 год и он станет совершеннолетним, что произойдет приблизительно через 5 месяцев. Поэтому я полагаю, что пребывание моего отца в Швеции, если власти таковое санкционируют, будет лишь кратковременным.
Перечитав это прошение много раз, я пришел к выводу, что написанное в нем явно является ложью, поскольку к тому времени дедушка прекрасно знал, что Герман слишком стар, чтобы получить визу в Аргентину. Кроме того, его младшему брату Георгу уже исполнился двадцать один год и он совершеннолетний. Нет, дедушка просто–напросто действовал на свой страх и риск и пытался таким образом увеличить шансы отца на получение визы, подавая ситуацию так, будто тот надолго в Швеции не задержится.
Седьмого января он получает следующий ответ:
Королевское министерство иностранных дел
Канцелярия Королевского министерства иностранных дел, занимающаяся вопросами выдачи иностранных паспортов, имеет честь сообщить, что запрошенное в ходатайстве от 17 декабря 1941 года разрешение на въезд для Германа Исаковица предоставлено быть не может.
Стокгольм, 7 января 1942 г.
Присланные дополнительные документы прилагаются.
Кому: господину Эрвину Исаковицу, Стокгольм.
Дедушка незамедлительно принимается
В документе говорится, что его лишили немецкого гражданства. Но мало того. Письмо показывает также, что немцам известно его местонахождение, – маленькая деталь, которая в 1942 году могла до смерти напугать любого еврея–беженца. Кроме того, это решение означает, что, когда дедушка меньше чем через неделю подает третье ходатайство о временном виде на жительство для своего отца, он не имеет уже абсолютно никаких гражданских прав. В прошение он включает те же гарантии того, что отец не обременит шведское общество, пишет, что они не задержатся в Швеции надолго, и между строк просит, чтобы ходатайство удовлетворили, поскольку иначе отцу грозит смерть.
26 февраля он получает следующий ответ:
Королевское министерство иностранных дел
Канцелярия Королевского министерства иностранных дел, занимающаяся вопросами выдачи иностранных паспортов, имеет честь сообщить, что запрошенное в ходатайстве от 5 февраля 1942 года разрешение на въезд для Германа Исаковица предоставлено быть не может.
Стокгольм, 26 февраля 1942 г.
Кому: господину Эрвину Исаковицу, Стокгольм.
Это – последний отказ. Вскоре на адрес дедушки в Швеции приходит следующая открытка:
На ней написано:
Дорогой мальчик,
к сожалению, уже поздно,
Сегодня я должен ехать,
Моли Бога, чтобы он нам помог,
Береги себя,
твой папа,
Это последняя весточка, которую дедушка Эрвин получил от своего отца, Германа Исаковица из Мариенвердера.
Всего через несколько месяцев бабушка Соня забеременела, и им с дедушкой пришлось пожениться. А чуть более семи месяцев спустя, в апреле 1943 года, родился не имеющий гражданства еврейский ребенок–беженец, которому предстояло стать моим папой.
Я могу только воображать, как должен был чувствовать себя дедушка. Он не имел никаких прав и, чтобы иметь возможность продлевать вид на жительство и избежать высылки обратно в Германию, пребывал в полной зависимости от доброй воли государства. Кроме того, он испытывал материальные трудности, его недолюбливал тесть и ему не удалось спасти жизнь отцу. А в довершение всего ему теперь предстояло содержать семью и заботиться о ней. Очевидно, это было нелегко, и, судя по документам, после окончания войны намного лучше не стало.
Из архивных материалов следует, что после 1945 года он неоднократно пытался получить разрешение шведских властей на поездку в Англию, чтобы повидаться с сестрами, но каждый раз ему отказывали в визе, необходимой для возвращения в Швецию. Я вижу также, что родители моего отца в 1947 году, перед самым рождением его младшего брата, ходатайствуют о шестимесячной визе для дедушкиной сестры Ханны. В ходатайстве бабушка пишет, что они испытывают материальные трудности и нуждаются в помощи золовки, поскольку ждут второго ребенка. Документ выглядит убедительно, и им даже удалось найти кого-то, кто готов выложить пятьсот фунтов в залог того, что по истечении визы Ханна вернется домой. Но и тут они получают отказ. Равно как и в 1949 году, когда дедушка, прожив в Швеции одиннадцать лет, ходатайствует о разрешении на встречу с сестрами, которых он не видел двенадцать лет.