Сокровище призраков
Шрифт:
– Я имела в виду на улице.
– Это стрельбу, что ли? И у нас стреляли, – кивнул уже сильно пьяный Василий. Его развезло очень быстро. – В этом районе вообще много стреляли. Люди-то какие живут?
– А бомжи? – не отставала Лариса.
– Какие бомжи?
– Любые.
– Нет, я бомжей гоняю. Это одно из условий моего проживания. Никаких бомжей. Никаких таджиков, которые селятся по десять, а то и по двадцать человек в такой комнатенке, как моя. Жильцы не хотят таких соседей. А так и мне хорошо, и вам всем хорошо, что я один. Помойка
– Очень хорошо, – признала я, после своего предыдущего места проживания на самом деле поражаясь состоянию двора и лестницы.
– Ну а если иногда выпиваю, так и что? Я ж не на работе. На работе я ни-ни. Я за работу держусь и за жилье держусь. А вечером можно. Тем более сегодня суббота.
– Зиновий претендует на ваше рабочее место? – спросила я.
– Ты чего? – пьяно вскинул брови Василий. – Зачем ему? Он же эту свою медицинскую дрянь людям впаривает. Только ты смотри, ничего не покупай. Фуфло все. А дураков много, покупают.
– Но что вы с ним не поделили? Женщину? – спросила Лариса.
Василий пьяно и зло рассмеялся.
– Я просто много про него знаю, а ему это не нравится.
К нашему большому с Ларисой сожалению, больше мы из Василия ничего вытянуть не смогли. Он заснул за столом. Лариса отодвинула в сторону тарелку с капустой, я налила стакан воды и поставила на стол на некотором удалении от спящего хозяина – чтобы он его не разбил. Потом Лариса подхватила водку, я – купленную родственницей закуску, и мы проследовали к холодильнику. Открыв дверцу, также открыли рты.
В холодильнике не хранилось никаких продуктов и вообще он не был включен в сеть. Какие-либо полки в нем тоже отсутствовали, только в самом низу валялась куча какой-то старой грязной одежды.
– Интересно, а где он хранит продукты? – посмотрела на меня Лариса.
– Думаю, что нигде, – ответила я. – Наверняка он все съедает сразу же. Насколько я понимаю, он питается с помойки, а зарплату дворника тратит на выпивку.
Я предложила положить остатки колбасы и сыра между рам маленького оконца. Не на улицу же было выносить еду?
Потом мы покинули жилище дворника, просто прикрыв за собой дверь. Варвара Емельяновна и Зиновий Степанович из двора уже удалились. Граждане окна закрыли и друг с другом не перекрикивались.
Глава 26
Мы с Ларисой выпили еще чаю, потом я отправилась работать, а она спать. Ей же завтра было нужно выйти в лавку. И для нее, и для меня не существует воскресений и традиционных праздников. Этой ночью в дверь мне никто не звонил, никто не стонал, не вздыхал, половицы не скрипели. Я спокойно поработала, легла спать. Но воскресный день принес новые беспокойства. Я никак не ожидала такого развития событий.
В воскресенье я не ожидала приезда знакомого следователя, который уже
Я позвонила Ларисе, потом Святославу. Оба сказали, чтобы я перезвонила после того, как узнаю, что еще стряслось. Вероятно, они оба только после этого решат, ехать ко мне этим вечером или не ехать.
Я поставила вариться щи из свежей капусты и тушиться зразы с луком и яйцом, благо что сын принес два килограмма фарша (для нас и котов). Коты качество фарша одобрили (они по нему большие специалисты). Следователь оценил все.
Дети то и дело заглядывали на кухню, но дядя следователь сказал им, что мама потом все объяснит, а для начала нам нужно поговорить как большим. Я чуть не прыснула от этой фразы, только его выражение лица не располагало к веселью.
– Что еще случилось? – спросила я. Признаться, ожидала услышать какую-то новость про Николая Соколова, так и томящегося в застенках.
Но я услышала то, чего не ожидала вообще.
– Соню убили, – сообщил нежданный гость.
– Что?!
Я не могла поверить своим ушам.
– Кто? За что? Когда? – посыпался из меня град вопросов.
– Точную дату смерти пока не определили, не говоря про время. Несколько дней назад. Она не появлялась на работе. Телефоны молчали.
– Да, я ей звонила, она не брала трубку.
– Она не могла ответить. Она была уже мертва, потом телефон разрядился. Две женщины с работы решили съездить к ней в загородный дом. Они беспокоились. Соня же живет, то есть жила, одна. Мало ли что могло случиться, а «Скорую» и вызвать некому.
– Ей нельзя было помочь, если бы они приехали вовремя или чуть раньше? – Я корила себя за то, что не забила тревогу.
– Нет. Она умерла сразу же.
– Ее застрелили?
– Нет, ударили по голове. Может, тот удар и не был смертельным (пока я точно сказать не могу, еще не готовы результаты патологоанатомического исследования), но, падая, она ударилась другим виском об острый угол. То есть или один удар, или другой послужили причиной смерти.
– Но кто?.. Где хоть этот дом-то располагается?
Следователь назвал поселок, про который я слышала (в частности, в «Криминальной хронике»), но в котором никогда не бывала, так как для таких мест не вышла материальным достатком. Другие, возможно, сказали бы рожей. Но правильнее будет холеностью и одеждой. В поселке стояли особняки и замки, ни одного дома с советских времен не осталось, хотя, насколько я помнила, в тех местах раньше были очень приличные дачи. По моим меркам и по советским меркам.
Я вздохнула. Мне было жаль Соню. Я спросила у следователя, когда похороны. Я собиралась пойти. Следователь сказал, что пока неизвестно, но обещал позвонить. Мне самой предложил звонить Соне на работу. Похоронами будут заниматься ее подчиненные.