Сокровище призраков
Шрифт:
– Молодая ты, Марина. И дети у тебя живы. И вон Лариса есть. И замуж еще сходить успеешь. И еще одного ребеночка родить. А для меня все кончено. Ничто меня здесь не держит. Облегчила я душу. Рассказала вам все, что знаю. Может, поможет. Не знаю. Но предупредить вас хотела…
Пелагея Михайловна ушла. Мы с Ларисой остались и долго смотрели друг на друга.
– Жалко ее. Одиноких стариков всегда жалко, – вздохнула Лариса. – Но ты и мне памятник сделай, Марина… Только мне ангела, ладно? – Лариса всхлипнула.
– Да ты с ума сошла! – кинулась я к родственнице. –
– По меркам наших женщин я уже старая, – вздохнула родственница. – Замуж уже не возьмут, и мужиков моего возраста свободных нет, только бывшие сидельцы без жилья, работы и денег, и полностью опустившиеся. На работу устроиться крайне сложно, слава богу, у меня она есть. И родственников нет, кроме тебя и детей! Хоть вас нашла и вы меня не выгоняете!
Лариса рыдала, я не знала, как ее успокоить. На меня рассказ о жизни Пелагеи Михайловны тоже подействовал удручающе. Мне ее было жалко, сына ее было жалко, Соню, ее мужа… И теперь еще следовало подумать, как оградить себя от общения с соседями сверху, если они изъявят такое желание…
Потом я сказала себе, что проблемы нужно решать по мере поступления. У меня и других полно. От других соседей-кладоискателей отбилась и от этих отобьюсь.
Глава 33
На следующей неделе из застенков выпустили соседа Николая Соколова. Я услышала какие-то звуки за стеной, потом прозвучал звонок в дверь.
– Я извиниться пришел, – сказал с порога сосед. Вид у него был хмурый. – Надо было тебе все честно рассказать. Может, вместе поискали бы и нашли. И разделили. А так наследство Синицы досталось неизвестно кому.
Я не стала ничего комментировать. Я очень сомневалась насчет «разделили».
– Извинения принимаются, Николай. Надеюсь, что у органов к вам больше нет претензий?
– Был бы человек – статья найдется, – усмехнулся Николай. – Но я буду осторожен.
Я вопросительно приподняла одну бровь.
– Знаешь поговорку «Не гадь там, где живешь»? Настоящий вор никогда не будет воровать в том доме, где проживает сам. И других не пустит. Да они и сами не придут. Так что можешь жить спокойно. К тебе никто не залезет. И вообще что у тебя брать? Астрологических зверей?
Николай ушел к себе. С Зиновием Степановичем я не пересекалась, вероятнее всего, мы выходили на лестницу в разное время. Ему органы ничего предъявить не смогли. Доказательств подбрасывания трупов не было никаких. Дворнику Василию я периодически что-то носила из еды, он все всегда принимал с благодарностью. При встрече со мной во дворе отвешивал легкий поклон. Соседи сверху не предпринимали никаких попыток познакомиться. Варвара Емельяновна вела какую-то борьбу из-за выплат в связи с предстоящим праздником Победы, Пелагея Михайловна съездила вместе со мной на кладбище, чтобы я могла сориентироваться с размерами будущего памятника и посмотреть на окружающую территорию.
Органы появились у нас на лестнице недели через две, когда я вроде бы успокоилась и вошла в ритм привычной жизни, только на новом месте.
–
– А… что…
Был первый час ночи.
– Ваших соседей сверху убили, – сообщил следователь. – Мать и дочь. Их сын нашел. Он сегодня из Таиланда вернулся, а в квартире… Несколько дней уже лежат. В общем, пожалуйста, пройдите с нами наверх. И нам бы еще один человек нужен. Ваша родственница?..
Лариса в эту ночь у нас не ночевала.
– К кому тут у вас можно обратиться в такое время?
Бабки, как я понимала, уже спали, да и Варвару Емельяновну никто не горел желанием видеть. Дворник Василий явно был пьян и тоже спал крепким сном. К Юрию обращаться не хотелось – если он вообще ночует здесь. Оставались Николай Соколов и Зиновий Степанович. Других соседей я так пока и не знала.
– И кого из этих двоих вы бы выбрали себе в пару? – спросили у меня.
Я предпочла Николая Соколова.
– Меня? Понятым? – поразился сосед, когда к нему обратились.
– Вы чисты перед законом, – заметил следователь и слегка усмехнулся. – И процедуру хорошо знаете. И участвовали в ней неоднократно.
– С другой стороны, – хмыкнул Николай, но согласился.
Мы отправились в квартиру, расположенную строго над моей.
Женщин застрелили, а вначале допрашивали с пристрастием. Все это происходило в кладовке.
– Ты ничего не слышала? – спросил у меня Николай.
Я покачала головой. Стены и перекрытия тут толстые. В своей кладовке я много времени не провожу, то есть вообще не провожу. У меня опять не доходят до нее руки. Дверь плотно закрыта. Если бы еще это зверство происходило над помещением, в котором я находилась… Но кладовку от мастерской отделяет широкий холл, про спальни вообще молчу. Одна стена кладовки выходит на лестницу, дальняя не является общей ни с кем из соседей. Это наружная, глухая стена дома, отделенная небольшим проемом от такой же глухой стены другого. Место для зверства было выбрано наиболее подходящее. Крики женщин никто не мог услышать – если они вообще кричали… На полу валялись два кляпа, брошенные за ненадобностью. Мать и дочь были примотаны веревками к стульям. Получив все, что нужно, убийцы выстрелили каждой в висок.
Я впервые толком рассмотрела их родственника. Красивый, холеный, но явно порочный мужик… Очень загорелый. Ах да, он же только что из Таиланда. До этой встречи я видела его всего один раз – в день переезда в мою новую квартиру. Как это было давно! Казалось, что прошла уже целая вечность. Столько событий! Да у меня никогда в жизни не было такого напряженного периода!
– Что от них хотели? – спросил у хозяина следователь.
– Понятия не имею. Мы не храним дома деньги и ценности. Все в банках – на счетах или в ячейках. И дома наличных почти нет. Мы везде карточками расплачиваемся.