Сокровище рыцарей Храма
Шрифт:
— Куда едем? — поинтересовался водитель видавших виды «жигулей», когда вырулил на центральную улицу.
Глеб, когда забрался в салон, сказал лишь одно слово: «Вперед!» Немного поколебавшись, он разом отмел все сомнения и ответил:
— В аэропорт. Только поднажми.
— Как прикажете, гражданин начальник! — обрадованно сказал частник. — В аэропорт так в аэропорт. Бу сделано.
Глеб мысленно ухмыльнулся. Для водителя-частника поездка в аэропорт окупала все его мытарства на ниве левого извоза, потому что сумма, которую приходилось платить пассажиру, получалась очень даже серьезной. Но денег у Глеба
Пока ехали, Глеб время от времени посматривал назад. Дорога в аэропорт оказалась незагруженной, слежку можно было заметить достаточно легко, но ни одна машина не плелась в хвосте «жигулей». Мало того, тихоходных российских авто вообще не наблюдалось.
Мимо со свистом пролетали «мерседесы», БМВ, «нисаны», и частник лишь завистливо вздыхал, провожая глазами разноцветные кометы на колесах. В принципе все было понятно — нынче билет на самолет, в отличие от советских времен, по карману только людям достаточно состоятельным. Так что владельцам «жигулей» и «москвичей», а также их домочадцам в аэропорту просто делать нечего.
С билетом не было никаких проблем, и уже спустя два часа по приезде в аэропорт Глеб сидел в уютном кресле авиалайнера и с интересом рассматривал проплывающую далеко внизу землю. В этот момент его душевное состояние можно было описать следующими словами: облегчение, умиротворенность и настороженное ожидание дальнейшего развития событий, которое тлело где-то глубоко внутри, как уголек в потухшем костре.
Глеб неожиданно понял, что в покое его не оставят даже в Киеве. Похоже, с этим планом связано что-то очень серьезное. А что пользуется самым большим спросом у «черных» археологов? Верно — места, где зарыты клады. Ради них подпольные кладоискатели готовы пойти на все. В особенности, если ими руководят мафиозные группировки.
Судя по последним событиям, за него взялись всерьез. Притом не какой-нибудь партизан-одиночка, а целая банда, в которую входит или гипнотизер, или сильный экстрасенс. Заполучив в свои руки пластину с гравированным планом, Глеб вдруг начал ощущать чужие флюиды, пытающиеся овладеть его мыслями и даже руководить действиями.
Поначалу Тихомиров-младший не придавал этому значения, но после видения в спальне и встречи со странной цыганкой он понял, что дело худо. И быстренько нацепил на шею рядом с крестиком еще и оберег — на всякий случай. Это был тот самый, с изображением трехликого мужчины, который они с Гошей подобрали в подземелье.
Оберег он получил по почте, когда прошло полгода после исчезновения Гоши Бандурина, — бандеролью, из небольшого городка в уральской глубинке. И ни единого словечка. А обратный адрес, указанный на бандероли, Гоша, скорее всего, взял от фонаря, потому что на запрос Тихомирова-младшего в адресное бюро пришел ответ, что в городе такой улицы нет.
С той поры Глеб начал брать оберег в экспедиции. Или когда ему грозила какая-нибудь (чаще всего выдуманная) опасность. Ему казалось, что, когда оберег на шее, у него прибавляются силы, а все чувства — в особенности предвидение — обостряются до предела. Возможно, этому состоянию «адреналиновой атаки» способствовали воспоминания о приключениях, которые ему довелось испытать вместе с Гошей Бандуриным…
В
По этой причине он отказался от бронирования гостиничного номера (это было все равно что выйти голым на Крещатик и прокричать: «Вот он я, Глеб Тихомиров!») и решил окопаться где-нибудь в частном секторе — подальше от милиции и тех, кто идет по его следу. А в том, что они идут, у Глеба не было никаких сомнений.
Он это понял (похоже, по «подсказке» оберега) еще в такси, когда ехал на железнодорожный вокзал. От хмыря, который подсел в машину, волнами исходила чужая, злобная энергия. Это Глеб ощутил кожей. Конечно, его решение покинуть такси поначалу было спонтанным, до конца неосознанным, но потом, уже сидя в самолете, он понял, что в сложившейся ситуации выбрал единственно верный вариант.
Таксомотор привез Глеба на северо-западную окраину Киева, где располагался курортный район Пуща-Водица. Глядя на пробегающие мимо авто, сосновые леса и перелески, он вдыхал полной грудью чистый воздух, напоенный разогретой на солнце живицей, и почему-то радовался, хотя для радости в принципе причин было маловато.
Наверное, Глебу была очень приятна встреча с Киевом, где он не был больше десяти лет. Виды за окном такси оживили воспоминания, и Глебу вдруг показалось, что он стал значительно моложе.
Впервые Тихомиров-младший увидел столицу Украины в детском возрасте. И сразу же в нее влюбился. Особенно ему запомнились прогулки по Киеву с приятелем отца, Игнатием Прокоповичем. Где и как они познакомились, было тайной. Однако Глеб знал, что Игнатий Прокопович за какие-то грехи отсидел в тюрьме двенадцать лет. Что не помешало ему остаться добрым, великодушным человеком, высоко ценившим дружбу и хорошую компанию.
Правда, последние десять-пятнадцать лет Игнатий Прокопович и отец практически не общались, только иногда созванивались. А все потому, что Игнатий Прокопович был в Пуще-Водице «авторитетом». Такая козырная «должность» старого приятеля настораживала и отпугивала Николая Даниловича. Он не считал себя белым и пушистым, но все же с серьезным криминалом старался не связываться.
В оправдание Игнатия Прокоповича можно было сказать лишь одно: долгие годы ему приходилось не жить, а выживать.
У Игнатия Прокоповича было излюбленное местечко на Андреевском спуске — небольшая зеленая полянка в тени деревьев, где во время прогулок по Киеву он и Глеб обычно полдничали. Игнатий Прокопович расстилал на траве миниатюрную скатерку и выкладывал на нее продукты: кусок сала, несколько луковиц и соль в спичечном коробке. Все это он прихватывал из дому. А две бутылки молока и свежеиспеченный ржаной хлеб покупал в молочном и хлебном магазинах по дороге.
Никогда ни до, ни после этих прогулок Глеб не едал более вкусного сала. Оно было восхитительно ароматным и буквально таяло во рту. А в сочетании с душистым хлебом и зеленым луком нехитрая снедь превращалась в самый настоящий деликатес.